Анатолий Ким - Радости Рая

Когда пораженные чудом и сильно напуганные рыбаки подтянули к берегу переполненную рыбою лодку, они не увидели чудотворца. Андрей уже был далече — с довольным видом улыбаясь, он уже входил в ворота греческого города по названию Патра. Ему было 62 года, вместо черных кудрей на голове его вздымались космы белоснежных волос, борода и усы также стали белоснежно седы, и только брови остались черными, как наведенные углем.

Позади остались годы хождения Андрея по Русии, он поднимался до северных краев еще не существующего русского государства, проповедуя Слово Иисусово среди не приуготовленного к нему полудикого народа, на обратном пути останавливался у Киевских холмов и водрузил там крест, который стал ждать часа своей славы целых девять веков вращения Земли вокруг Солнца. Но не приуготовленная к жертве христианской, духовной, льняная Русь осталась навсегда в сердце Андрея песней первой его любви проповеднического Слова. И он поминал Русию в проповеди той минутою, когда его привязывали веревками за руки и за ноги к Х-образному кресту по велению правителя Егеата, римского прокуратора в городе Патра.

— Вы здесь, южные люди, дети горячего ветра — южи, вы кровью горячи и любите мясную пищу, потому и созрели для слова раньше. А на северной стороне живут русы, и в их стране Русии долгие холодные зимы с большими снегами и буранами. Туда Слово Христово придет позже, через девять столетий. На русов я уповаю в конце мира, на вас же, южане, уповаю сейчас, — ровно на тысячу лет раньше.

Напротив казнимого, в десяти шагах от него, стояли жители Патры, и впереди всех стенала и лила слезы, потрясая сжатыми вместе кулаками, простоволосая, красивая Максимила, которую Андрей исцелил от рака груди одним лишь мануальным прикосновением, и она в благодарность родила ему сына, которого назвала также Андреем. Растянутый за руки и за ноги, словно бычья шкура для просушки, казнимый Андрей Первозванный вначале говорил жителям Патры о священных муках Христа. «Своими мучениями и смертью, — говорил Андрей, — мой Господь хотел выкупить у Отца Своего смерть и страдания всех нас, — Спаситель наш забрал с собою всеобщую нашу смерть и споспешествовал воскресению всех, кто уже умер или должен был умереть».

Услышав последние слова праведника, правитель Егеат дико расхохотался, затем выхватил у караульного воина копье и, повернув его тупым концом вперед, изо всех сил ткнул им в пах раздернутому на кресте по сторонам Андрею.

— Ах ты, иудейская собака из Галилеи! Так ты, значит, сдохнешь скоро на этом кресте, а потом господь твой воскресит тебя, собаку, и ты окажешься вроде бы как и не наказан мною?

Потерявший на минуту сознание, Андрей вскоре очнулся, вновь поднял голову, посмотрел глаза в глаза прокуратору, нашел в себе силы и духа, чтобы улыбнуться, и просипел не своим, замогильным голосом:

— Всадник Егеат… если даже не захочешь, а все равно и ты после своей смерти воскреснешь… в Тысячелетнем Царстве…

— Это почему же! — вскричал красный, раздувшийся от ярости Егеат. — Что за пустопорожнюю, позорную ложь внушил тебе твой жалкий учитель! Ты же с радостью умираешь за эту ложь! Так умри же не сразу, а помучайся как следует! — И правитель вновь с такой силой ударил охвостьем копья по животу Андрея, что пробил у него мочевой пузырь.

Когда он через смерть переходил в иное существование, все тело его вдруг покрылось тонкими бегущими нитями электрических огней. Косой Андреевский крест заискрился и стал испускать яркое сияние — Андрей-духовный перешел в лучистое состояние из жалкого испорченного тела — и на глазах у всего народа патрианского умчался стреловидной молнией в северную сторону, к Русии.

Но только через девять веков проповедническое Слово мужественного Андрея проросло на киевских холмах русской Православной Церковью. Слово Христово о Любви, божественной матери мира, не было воспринято русичами, чьи могучие боги — даже не самые верховные, как Род, Стрибог, а такие средние, как Перун, Велес, — оказались на протяжении еще целых тысячи лет сильнее только что родившегося — смертью смерть поправ, — Бога духовной Любви Иисуса Христа.

Он был еще младенцем перед Чернобогом Велесом, сын которого — Ный, громадный гигант в шкурах, встретился с Андреем в муромских лесах. Встреча эта происходила в 62 году, минут через десять после смерти апостола Андрея, когда в виде лучистой энергии он метнулся в северную сторону, к Русии. Там возле города Мурома охотился ненасытный великан, сын Велеса, медвежерукий Ный. Этот полубог-получеловек, каждая рука которого представляла собой лохматый медвежий торс длиною в два метра, питался не мясом убитых им зверей, а их погибелью в мучениях, и не мог дня прожить без убийства.