Владимир Очеретный - Незадолго до ностальгии

На мгновение его охватила паника, что сейчас она начнёт ему выговаривать и укорять, но, увидев на её руке толстенное обручальное кольцо, Киш вздохнул с облегчением — облегчением, которым себя же и насмешил: кто он такой, чтобы вздыхать о нём спустя столько лет?

Эту внутреннюю усмешку легко было выдать за внешнюю радость от встречи: он весело сообщил, что она прекрасно выглядит, просто потрясающе, и что белое вино очень идёт её волосам и платью. В ответ она хохотнула («Киш, ты всё такой же!») и кокетливо шлёпнула его по плечу. Несколько секунд Киш надеялся, что обмен дружелюбными светскими любезностями затянется не более чем на пару фраз, но Зелёная Юность внезапно протянула ему свой бокал:

— Подержи!

И с изящной осторожностью села в тот самый гамак, который он только что покинул. Киш терпеливо смотрел, как она снимает туфли, устраивается поудобнее в положении полулёжа, и как её кремовое платье в этом положении достигает минимума.

«Красивые ноги», — подумал он. Странно, что он их не запомнил — не запомнил, какие они красивые. Зелёная голова перевесила всё. Или дело в том, что сначала она была в дырявых джинсах? Зачем она надевала джинсы — с такими-то ногами?

— А ты чего стоишь? — удивилась она, принимая от него бокал обратно. — Ложись, поболтаем!

Ничего не поделаешь: Киш скинул кроссовки и устроился в соседнем гамаке — между ними было около полуметра, но лёжа он, по крайней мере, может не смотреть на её ноги.

— Ты классно танцуешь, — выдавил он что-нибудь.

— Сто лет уже не танцевала! — откликнулась его собеседница.

Она достала из сумочки сигарету («Я не курю, иногда балуюсь»), закурила и пустилась в объяснение причины: маленькая дочь, скоро два годика, да и с кем танцевать, муж — фанат чечётки, а это не её стихия.

— Ну а ты как? — вопрос застал Киша врасплох.

Он слушал вполуха, умиротворённо поглядывая то на руку с сигаретой, то обращаясь к кронам и небу. По ходу обнаружилась маленькая неприятность: хоть тресни, он не мог вспомнить её имени. Она запечатлелась в его мозгу, как Зелёная, и с тех пор нечасто беспокоила память: лишь иногда под Новый год, или когда он видел кого-нибудь с розовыми или голубыми волосами. Теперь обозначение утратило актуальность, а имя затерялось в закоулках памяти, и Киш даже приблизительно не представлял, какие ассоциации использовать для поиска. Времени на применение старой алфавитной технологии перебора сейчас не было. Не было и желания играть во внутреннюю угадайку.

— Нормально, — кашлянул он. — Копаю помаленьку.

— Молодец, Киш, хорошо держишься, — сделала она неожиданный вывод. — Правильно, так и надо.

Реплика напрягла его своей нелогичностью: она никак не вытекала из предыдущего разговора:

— О чём это ты? — Киш приподнялся на локте.

— Ну, не знаю, — блондинка вытянула руку и аккуратно постучала пальчиком по тонкой сигарете, сбивая пепел, — если бы мне пришлось пройти через ментальный раздел, я бы не знаю что…. я бы психовала, как сумасшедшая! Я бы прибила мужа ещё до начала процесса!

Он медленно склонил голову и несколько секунд, не мигая, рассматривал блондинку под новым углом: мама дорогая, что делается в этом дырявом-дырявом-дырявом мире?!

— Не хочешь же ты сказать?..

— Да ладно, Киш, мир тесен: разве ты этого не знал?

— Но откуда?!

— Не нервничай, это чистое совпадение: твой процесс вела моя сестра.

— Твоя сестра?! — в памяти тут же всплыла шатенка в мантии.

— Разве я тебе не говорила, что у меня есть старшая сестра? На год старше.

— Но вы же совсем не похожи! — возразил он первое попавшееся.

— Нам всю жизнь об этом говорят, — кивнула она. — Ирусик похожа на папу, а я — на маму.

— И что, — продолжал не верить он, — она рассказывает тебе про все дела, которые ведёт?

— Нет, — блондинка покачала головой, — конечно нет. Здесь особый случай: она помнила, что самого забавного моего любовника звали Киш Арх-и-Камышов.

Киш ослаблено откинулся на ткань гамака. На мгновение он почувствовал себя центром Вселенной и со всей ясностью осознал, что небо, сосны, гамаки, блондинка — всё это придумано с целью заговора против него. Так вот как сходят с ума — от невозможных совпадений. А тут их целых два. Та зелёная девчонка-худышка и эта спелая мэм в его голове ещё только делали первые шаги навстречу друг другу, чтобы слиться в единый образ: к тому, что они — один и тот же человек, ещё только предстояло привыкнуть. Как вдруг выясняется, что обе доводятся сестрой той самой даме в мантии, которую он вряд ли хотел бы встретить вновь. Есть от чего спятить.