Владимир Очеретный - Незадолго до ностальгии

— Здорово! — оценила Варвара. — А как надо говорить: хором или каждый про себя?

— Я думаю, хором надёжнее.

— Ты сам придумал или это такая местная примета?

— Я не верю в приметы, — покачал головой Киш. — Только в научные методы. Когда ты спросила про «состаримся», этот научный метод как-то сам взял и придумался.

— Тогда должно сработать, — решила она. — Ты готов? Вот уже сейчас… три-четыре!

Они негромко выкрикнули заклинание и довольно рассмеялись.

Идти стало немного свободнее. Некоторое время они вертели головами, разглядывая статуи, расставленные по бокам на постаментах у перил. В Варваре проснулся просвещённый турист.

— Я читала, у Марины Цветаевой здесь была любимая скульптура, «Бородач», — сообщила она. — Наверное, вот этот, слева. Или тот, следующий? Видишь, в конце? — но тут её настигла тревожная мысль, и она беспокойно дёрнула Киша за руку. — Киш, мы всё неправильно делаем! Надо же рассказать, как они жили-были! А то что это за долгая счастливая жизнь, если с ними ничего не произошло? «Жили-были Варвара и Киш…» и что дальше?

— «У них было много друзей!» — легко продолжил Киш.

— «У них был замечательный дом, — подхватила Варвара, — с уютной кухней, дружелюбной гостиной и розовой спальней!»

— «Они были отчаянные домоседы, — решил он, — но это не помешало им объездить весь мир!»

— «Расставаясь, они скучали друг по другу, — предположила она, — и никогда не говорили: „Нам нужно отдохнуть друг от друга!“»

— «Они никогда не ссорились, потому что умели уступать друг другу!»

— «Когда им становилось грустно, они спешили обнять друг друга».

— «И когда им было радостно — тоже».

К концу моста жизнь Варвары и Киша обросла подробностями. Так выяснилось, что кое-кто из них не ест после шести вечера, а кто-то не прочь и ночью заглянуть в холодильник, что кто-то любит принимать ванну с большим количеством пены, а кое-кто предпочитает душ, что оба любимой одеждой считают джинсы и футболку или свитер, — и много других интересных деталей.

— «И жили они долго и счастливо!» — финальная строка эпоса прозвучала без специально озвученного сигнала, лишь после краткой встречи взглядов. Они снова довольно засмеялись, словно слаженно произнесённая фраза говорила о глубинном понимании друг друга, и тем самым подтверждала неслучайность их встречи. Позже этими фразами — «Жили-были Киш и Варвара» и «И жили они долго и счастливо» — они встречали и провожали все мосты, попадавшиеся при пеших прогулках, — и небольшой шаткий мосток через ручей в деревне, и старинные мосты Европы, и утилитарно-повседневный мост через Пехорку. Это стало частью их собственной маленькой мифологии, необходимой для укрепления любого союза.

Вскоре начался подъём на замковую гору. Мощенная булыжниками дорога сузилась и пошла вверх — вдоль каменной стены забора по одну сторону и мимо уютных старых домиков с крохотными садами по другую. Идущие напоминали шествие разномастного войска, ощетинившегося транспарантами.

Их веселье незаметно улетучилось, заменившись смутной тревогой.

— Киш! — окликнула его Варвара.

— Да, милая?

— Почему на закате? Разве саммиты открываются не утром?

— Это особый случай, — объяснил он. — Такая у них сейчас повестка — «Снижение солнцезависимости мировой экономики».

— Снижение солнцезависимости?

— Они хотят придать символичность — начать обсуждение, когда солнце зайдёт.

— А разве это не глупо? Как можно быть независимыми от солнца?

— Что творится в их головах — самая большая загадка науки, — пояснил он. — Мне кажется, тут двойной символ: смотри, всё делается напоказ — повсюду экраны для трансляций, открытый доступ ко дворцу — демонстрация полной публичности. Но им обсуждать свои мегапроекты удобней не при свете дня, а в темноте, и самого важного люди всё равно не узнают. И это они тоже показывают, как бы насмехаясь над профанами. И ещё этим двойным символом они показывают, что помимо официальной повестки у саммита есть и неофициальная — тайная для остальных.

— Ты думаешь?.. — протянула она тревожно.

— Определённо. Раньше такие вещи люди лучше понимали: мне кажется, что и дефенестрация была не только местью, но и разоблачением. Ведь окно — это источник света, и, выбрасывая своих угнетателей в проём, люди предавали их свету, разоблачали их тёмные делишки.

— Так может быть, твои заказчики — из антиглобалистов?

— Не исключено. Но и не обязательно… Дурацкий транспарант, с ним так неудобно!..