Астра - Избегнув чар Сократа

— Так и мы, — подумала Астра, — нам сигналят, мы не внемлем, отмахиваемся, или делаем не то и не так, пока не получаем кирпич на голову. Другого шанса не будет, дважды никто не повторит.

Добавив для самых тупых еще десять минут, Астра сделала все, что наметила, распахнула настежь дверцы и створки, затворила квартиру и спустилась вниз по лестнице.

День был приятный, летний, путь впереди неблизкий. Думая, по обыкновению, о В-нсе, а уж на его фоне обо всем остальном, Астра принялась делать покупки.

Гостинцы в деревню она покупала в одном и том же магазинчике, который уважала за свежие продукты и правдивость продавцов, когда пряники и йогурт, например, были только сегодняшние или никакие. О В-нсе думалось постоянно, об его аркане на ее существе. Словно комар из янтаря, она силилась выпростать себя из В-нса, из кривизны его поля, из тяготения к Учителю. И это так изнуряло, что сомнение брало ее — да права ли она в своей неотступности? Но как же иначе, если от рабства болит душа?… Она быстрехонько обошла прилавки, набила сумку и стоп! — как вкопанная, остановилась у столика с лотереей-розыгрышем канцелярских мелочей. Обычно и запроса на эти пустяки не было, а тут на тебе! запрос, да преогромный!

— Неспроста, — подумалось ей. — Пусть лотерея рассудит. Да, нет?

Билетик стоил пять рублей, был их целый ворох. Опять же по запросу, билетик должна была дать продавщица.

— Выберите, пожалуйста, сами, — попросила Астра.

Та протянула ей заклеенную бумажку. Астре достались три цветные авторучки в клеенчатом голубом футлярчике ценой пять рублей. То есть, не выиграла, и не проиграла, лишь получила подтверждение… чего? Того, что она свободна принимать свои решения сама? Пожалуй, так.

На поезд она опоздала. Он уходил в четырнадцать двадцать семь, а она была уверена, что в четырнадцать сорок, но и слабенько — что в двадцать семь. Как исчезающе слабо свечение истины сквозь уверенную иллюзию! Иллюзия, плотное струистое преломляющее образование, сквозь которое… что? А то: «как очарованные, они видят не то, что есть на самом деле». С этим тоже можно работать.

В дневной электричке было свободно и чисто. Деревянные лавки медово светились лаком, за окнами мелькали зеленые деревья, среди них любимые сосны. Она села одна на самую крайнюю скамеечку, ту, что всего на два сидения.

Пошатываясь, по вагону брел невысокий мужчина в чистой рубашке, с простым загорелым лицом. Свободных мест было много, но мужчина, словно по ниточке, приблизился к ее скамье и сел рядом. Со слов В-нса, она знала, что пьяные напрямую связаны со «своими», что русское пьянство имеет даже охранительное свойство, потому что в наш технический сокрушительный век укрывает души от разрушения. Но и не развивает их. Поэтому она отнеслась к человеку, которого к ней «подвели», с мягким вниманием.

— Вот, — сказал он, не зная, как начать разговор, и показал зачем-то на свои часы.

— Да, — поддержала она, посмотрев на свои часики, — у вас точное время, минута в минуту.

— Я еду из лечебницы, — оживился он, — я прораб, пью горькую, теперь пошел лечиться. Но что же это? Вкатили укол и вывели за дверь, даже полежать не дали! А деньги вперед!

— Вы живете с семьей?

— Какое! К матери еду, отлежусь у нее. У меня есть своя квартира в Москве, но я не могу жить один.

— Страшно?

— Да.

Он повернулся к ней, хороший, умный, пропадающий, лет сорока, не больше.

— Жена ушла, дочку взяла. А я один не могу.

Астра прислушалась к себе. Имеет ли она право давать советы, учить приемам? Если он пойдет не туда, сможет ли она помочь ему? Значит, не имеет. Но человек ждет. Только намеком, полусловом, не больше.

— А вы можете, когда это накатывает, что-то делать, делать внутри себя? В груди, в душе. Делать, делать изо всех сил, пока не выйдете.

Мужчина замер, слушая ее слова.

— Мне… да, это внятно, да, я чувствую, что смогу. И раз, и другой… — он быстро повернулся к ней. — А ты что, лечилась, да? От алкоголизма? От зависимости?

Она улыбнулась.

«Лечусь. От зависимости».

На станции, прямо у платформы шло веселье под гармонь. Провожали кого-то или просто гуляли, но так заливисто, что Астра вступила в круг. Она всегда плясала под гармонь еще с Усть-Вачки, и тут распахнула руки. Ее заметили, тут же возник мужичок-умелец, и с ним вдвоем они выдали такого «русского» да «Семеновну», что словно гора с плеч свалилась! И автобус подали тоже словно для нее.

А Проша этим летом стал ходить с Сеней в настоящий лес. Они перебирались через овраг, пересекали ячменное поле и входили в лесной сумрак. На старых елях блестели подтеки смолы, зеленый мох устилал землю.