Дебора Леви - Заплыв домой

— Выше нос, Нина. Хочешь облизать ложку от каштанового пюре? Я смешаю его с шоколадом. — Он облизал пальцы. — И отложу пару кусочков для крысы. Будет ей ночью знатная приманка.

Она знала страшную тайну, которую больше никто не знал. И эта тайна была не единственной, есть и другие. Вчера, когда Нина сидела в комнате у Китти и помогала вынимать семена из растений, в саду запела птица. Китти Финч закрыла лицо руками и разрыдалась так горько, словно грядет конец света и завтра уже никогда не наступит.

Надо поговорить с папой, но тот сейчас в Ницце, поехал в какую-то русскую православную церковь, хотя сам говорил не раз, что, если ее вдруг потянет поверить в бога, надо срочно бежать к врачу и лечиться от нервного срыва. И есть еще кое-что, что ее беспокоит. Та штуковина под кроватью в родительской спальне. Но сейчас не хотелось об этом думать, потому что оно как-то связано с Митчеллом, да и мама уже позвала ее собираться на конную прогулку.

Пони пили воду из корытца в тенечке. Мухи ползали по их раздувшимся животам и коротким ногам, норовили забраться в глаза, всегда влажные и печальные. Наблюдая, как хозяйка конюшни расчесывает им хвосты, Нина решила, что скажет маме о Киттином утопительном стихотворении, как она теперь его про себя называла. Китти беседовала по-французски с хозяйкой конюшни и не походила на человека, собирающегося свести счеты с жизнью. На ней было коротенькое голубое платье, а в волосах запутались белые перышки, словно ночью у нее взорвалась подушка.

— Нужно идти по маршруту. Он обозначен оранжевыми пластиковыми пакетами, привязанными к веткам деревьев. Она говорит, нужно идти, ориентируясь на оранжевые пакеты. Нина поедет верхом, а мы пойдем с двух сторон от пони.

Нине, которой хотелось остаться наедине с мамой, пришлось выбирать себе пони — серого, с длинными шелудивыми ушами — и притворяться счастливым ребенком, не знающим взрослых забот и печалей.

Маленький пони был явно не в настроении целый час гулять с седоком на спине. Каждые две-три минуты он останавливался, щипал травку, терся мордой о стволы деревьев. Нина теряла терпение. Она размышляла о важных вещах, и не в последнюю очередь — о камнях, которые они с Китти собирали на пляже, потому что эти камни были в стихотворении. Она видела слова «камни, чтобы скорее утонуть», подчеркнутые жирной линией на середине страницы.

Нина заметила, что ее мама вдруг начала обращать внимание на окружающую действительность. Когда Китти рассказывала о деревьях и травах, Изабель просила ее повторить названия. Китти сказала, что в сильную жару некоторым насекомым нужно пить больше нектара. Знает ли Изабель, что мед — это просто нектар и пчелиная слюна? Пчела пьет нектар, смешивает его со слюной и складирует в медовом зобике. Прилетев в улей, она отрыгивает содержимое медового зобика и отправляется за новой порцией нектара. Китти беспечно болтала, словно все они были одной дружной семьей, и двумя пальцами придерживала веревку, прикрепленную к уздечке. Нина молча сидела на пони, угрюмо глядя на трещинки синего неба, видимые сквозь просветы в сплетении ветвей. Если перевернуть небо вверх дном, пони придется плыть сквозь облака и водяной пар. Небо станет травой. Жуки будут ползать по небу. Кажется, они сбились с маршрута, потому что оранжевых пластиковых пакетов, привязанных к веткам деревьев, нигде не было видно. Они вышли из соснового леса на поляну рядом с кафе. Кафе расположилось на берегу озера. Нина озиралась по сторонам, высматривала оранжевые пятна в ветвях. Она уже поняла, что они заблудились, но Китти это не волновало. Она помахала кому-то рукой, пытаясь привлечь внимание старухи, в одиночестве сидевшей за столиком на открытой веранде кафе.

— Это доктор Шеридан. Надо подойти засвидетельствовать почтение.

Китти повела пони к веранде, поднялась вместе с ним по трем невысоким бетонным ступенькам и направилась прямиком к Маделин Шеридан, которая сняла очки и положила их на белый пластиковый столик рядом с книгой.

Нина так и сидела верхом на пони, которого Китти провела мимо опешившей официантки, несшей поднос с оранжиной семейству за соседним столиком. Маделин Шеридан застыла, не донеся кусок сахара до чашки с кофе. Как будто картина, представшая ее глазам: стройная молодая женщина в коротком голубом платье с рыжими волосами, змеящимися по спине, ведет серого пони по веранде кафе — была зрелищем, на которое можно смотреть только искоса. Никто ничего не сказал, никто не вмешался, потому что никто толком не понимал, что происходит. Нина вспомнила тот день, когда она наблюдала солнечное затмение сквозь дырочку в цветной бумаге, чтобы солнце ее не ослепило.