Олег Антипов - Танки

– Панику сеете, товарищ Кошкин! Умаляете мощь Красной Армии! А она сейчас сильнее всех!

На одном из совещаний страдавший от слабости и головных болей Кошкин пошатнулся, и окружающие бросились к главному конструктору на помощь. На лице Кошкина выступил холодный пот, его глаза неестественно ярко и болезненно блестели, из грудной клетки отчётливо слышались хрипы. Он резко побелел и едва не упал…

Болезнь явно обернулась осложнениями. Одни говорили, что у Кошкина сердечный приступ, другие – что установлено воспаление лёгких. И те и другие считали виновниками приступа клеветников и кляузников, лезших со всех сторон со своими «обличениями». Но близкие товарищи Михаила Ильича понимали: злые слова лишь ускорили то, что неизбежно должно было произойти. Причиной болезни была затяжная, запущенная простуда, два длительных танковых пробега в ужасных погодных условиях, бесконечные нервотрёпки последних лет…

Кончилось всё тем, что Михаила Ильича положили в больницу, но его состояние всё ухудшалось, и вскоре он стал инвалидом – врачи удалили ему одно поражённое лёгкое.

Операцию проводило «светило» харьковской медицины.

До этого врачи говорили жене Кошкина Вере Николаевне:

– Это абсцесс. Возможно, даже двусторонний. Остаётся уповать на силу его сердца и воли, а также на вас. Лекарства лекарствами, но главное – укрепить защитные силы организма. Черная смородина у вас есть?.. Очень хорошо. А ещё нужны фрукты, сливочное масло, желтки, морковь…

Из больницы Кошкина перевезли в заводской санаторий «Занки» – врачи рекомендовали сосновый бор, усиленное питание и постоянное наблюдение медсестры.

Таким образом, в сентябре 1940 года Кошкин долечивался в санатории. Там его бесконечно раздражали отдыхающие, часами бесцельно забивавшие «козла». Своей жене Кошкин говорил:

– Вот выйду на работу, буду делать новую машину. Такую сконструирую, что всем чертям будет тошно!

На третью неделю состояние Михаила Ильича несколько улучшилось, и профессор порекомендовал ему короткие прогулки по лесу. Вера Николаевна привезла в «Занки» дочерей, и Кошкин будто помолодел. Особенно ему нравилось гулять с годовалой Танюшей. А ещё он придумывал игры для всех вместе, подолгу беседовал с дочками: с двенадцатилетней Лизой – о литературе, с девятилетней Тамарой – о музыке. Последняя занималась в музыкальной школе, и отец недавно купил ей пианино.

Температура, вроде бы, спала, и врачи уступили просьбам Кошкина – разрешили ему встречи с заводскими товарищами. И в «Занки» потянулись конструкторы, механики-испытатели. Всем хотелось обрадовать главного конструктора: серийное производство «тридцатьчетвёрок» налаживается, план в основных цехах выполняется – уже скоро войдут в график сборки готовых машин.

Василий Фомич Захаров, член парткома завода, приезжавший чаще других, цифры недолюбливал. Он говорил:

– Придешь на участок, Михаил Ильич, увидишь сам, как мы твою идею в металл начинаем одевать. Здорово получается!

Часто с чертежами и макетами приезжали Александр Морозов, Яков Баран и Остап Вирозуб. Слушая густой баритон конструктора Вирозуба и его предложения для пущей «надийнисти» дизеля, «мабуть, свичку матэри божий поставыть», Михаил Ильич от души смеялся, словно забывая о своей болезни…

А с лёгкими дело обстояло сложно. Если рассосётся абсцесс – хорошо, а если нет – страшно даже подумать. Ведь лечить его было почти невозможно. И к тому же был обнаружен гнойник и во втором лёгком. Профессор советовал Вере Николаевне: «Не давайте ему много думать». Легко сказать…

Михаил Ильич постоянно вёл с кем-то «секретные разговоры», а потом, уже ночью, просил бумагу и карандаш: «Я должен поразмыслить…» И долго-долго что-то писал. Так он придумал поставить двигатель не вдоль оси, а поперёк, и тогда при том же весе танка можно будет лучше расположить его узлы. Коллеги Кошкина тогда изумились:

– Поразительная идея, и как она другим в голову не приходила!

Вот и попробуйте не давать такому человеку много думать…

Во второй половине сентября 1940 года зарядили дожди. И Кошкину стало хуже: его лихорадило, он кашлял, на теле и на лбу выступал липкий пот. А лежать он не хотел, не мог, его угнетали плохие новости, о которых проговорился Вирозуб. Металлургический завод прислал несколько вагонов броневых листов недостаточно хорошего качества. Проблема заключалась в том, что отказаться от них было нельзя – сорвётся программа… Ведь когда ещё прокатают и привезут новые листы…