Лесли Дэниелc - Уборка в доме Набокова

Напитки приносили по два сразу. Так был устроен в «Ханрахане» «счастливый час»: две порции по цене одной, но обе приносят разом. Я распереживалась: сколько двойных порций кока-колы в меня влезет?

Руди, похоже, чувствовал себя очень непринужденно в своих кожаных штанах. Я сразу поняла: ему решительно наплевать, сколько он съест чипсов и произведет ли на меня впечатление. Перед самым началом игры он спросил, что я люблю делать больше всего.

— Читать, — ответила я.

Похоже, он надеялся на что-нибудь поспортивнее.

— Следи за игрой, — сказал он и указал на огромный телеэкран, — можно подумать, сама я бы его не заметила. Мне было куда интереснее смотреть на его лицо. Он так сосредоточился, что я сразу поняла: для него происходящее на экране совершенно осмысленно.

Руди стал комментировать: что происходит на поле, как называется какой игрок.

— Бейсбол — как кино, — сказал он. — У каждого персонажа есть прошлое и будущее, и он что-то проделывает на публике. — Я записывала его слова на коктейльных салфетках. На миг мне показалось, что я все поняла. — В настоящей жизни, как известно, не бывает ни побед, ни поражений, все просто идет как идет. А на поле все по-честному. Все совершенно ясно. — Он взглянул на меня. — Ты не следишь за мячом.

Истинная правда. Я пыталась разглядеть, разговаривают ли друг с другом игроки на скамейке запасных. Гадала, на самом ли деле у них такая мускулатура, или у них под футболками надета защита, из-за которой бедра выглядят квадратными. Руди многозначительно постукивал по столу, указывая мне, на что смотреть и почему. Я слышала, как скрипят при движении его кожаные штаны. Слова, которые потом могут пригодиться, я записывала на коктейльных салфетках.

После седьмого иннинга объявили перерыв. Руди спросил, чем я занимаюсь. Я ответила, что сотрудничаю со «Старым молочником». Мне показалось, что это звучит достойно, — мол, днем я хожу на работу. Я ждала, что он задаст еще какой-нибудь вопрос про мою работу, но, похоже, на этом мой черед кончился.

Руди наклонился ко мне и заговорил.

— Я люблю свою работу, — сказал он. Было понятно, что даже и не под воздействием «Маргарит» он полностью уверен в себе. — Зимой я руковожу общефизической подготовкой спортсменов-гребцов. Весной мы выходим на воду, в феврале разбиваем лед, чтобы было где тренироваться. Холод повышает выносливость.

Руди изложил мне свою теорию относительно работы: у любого человека, любящего свое дело, есть два особых свойства, которые необходимы именно для этого дела. Его, Руди, свойства — вдохновлять людей на полную самоотдачу и превращать жизнь в игру на победу или поражение.

Хотя Руди и не спросил, но я тоже нашла себе работу в той самой области, где можно применять два моих особых свойства: любовь к молочным продуктам и умение быть вежливой с людьми, которых я никогда не увижу в лицо.

После матча Руди отвез меня домой. Может быть, шесть «Маргарит» возымели свое действие, но машину он вел крайне сосредоточенно. Осторожно подъехал к моему дому и остановился. Я уже очень давно ни с кем не целовалась. Если бы он меня поцеловал, думаю, я ответила бы ему тем же, хотя бы ради эксперимента. Я задала себе прямой вопрос: нравится ли мне Руди? Мне бы испытать сексуальное возбуждение от близости его волосатого предплечья, но вместо этого перед глазами стоял образ коровы, которую заклали ради пошива его скрипучих штанов.

— Можем встретиться еще, — предложил он. — Ты пока ни черта не смыслишь в бейсболе.

— Можем, — согласилась я.

Он протянул руку, открыл мою дверцу. А потом Руди слегка погладил мне локоть, будто престарелой тетушке.

Час спустя я все еще ощущала прикосновение Руди к моему локтю. В этом прикосновении сквозило какое-то обещание, однако оно ни к чему не вело. Осталось у меня на коже, будто вымысел. Помните ту девочку из Далласа, которой президент Кеннеди пожал руку, — и она не моет ее по сей день? Как это, наверное, повлияло на всю ее жизнь. Например, карьера медсестры для нее точно была закрыта. Да и на свидания ходить трудновато.

Мне не хватало чужих касаний. Но я запретила себе думать об этом.

Я повесила в шкаф свою «двойку», сняла Брюки и залезла в широченную футболку. Села на стул перед компьютером из «Старого молочника», завернулась в одеяло. Из набитой сумочки извлекла коктейльные салфетки, а вслед за ними — розовую помаду и команду пластмассовых игроков. Старательно манипулируя словами Руди — теми, которые запомнила или распознала в своих бессвязных записках, — я принялась переписывать свою безобразную бейсбольную сцену.