Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

Любопытно, но лежащий на земле кофр в глаза бросился сразу. Возможно, в другое время и при других условиях Игорю пришлось бы его искать на железнодорожных путях, а сейчас он, черный, выпуклый, облупившийся с тыльной стороны (там, где обладателю чаще всего приходилось приживать его к животу), с потемневшим и засалившимся синим бархатом внутри, блестящей металлической кнопкой застежки, лежал, ждал… Или звал?

Уфимцев, как юла, крутанулся на бегу, подхватил кусок картона, обтянутый облезлой говяжьей кожей и по–прежнему под взглядами врагов помчался назад. Он не думал, успеет или не успеет добежать до вагона в тот самый момент, когда поезд за выходной стрелкой наберет ход. И не думал, что будет с ним, если он, этот поезд, этот ход все–таки наберет.

В голове толкалась в такт бегу горячая пустота. Грудная клетка была вся заполнена бьющимся сердцем. Его, сердца, было так много, что если бы Уфимцев позволил себе хоть одну мысль, попытавшуюся втолкнуться в грудь и изменить ритм клапанов этого мотора, оно могло бы не выдержать. И тогда все было бы напрасно….Нет, он просто бежал, обгоняя вагоны.

Вагон со спасительной откинутой ступенькой вывернулся сразу, словно невзначай. Игорь ухватился за поручень и тут же несколько крепких мужских рук втащили его вовнутрь.

-Ну ты мужик!… Теперь тебе и в ОМОН можно!…

Слова проходили в него как сквозь вату. Во рту было кисло и никак не удавалось проглотить вязкую слюну. И он почувствовал, как руки, сжимающие кофр, помимо его воли, впервые, начали жить отдельной от сознания жизнью. Уфимцев попытался сдержать дрожь, но она только усиливалась.

Едва удерживая кофр в руках, Игорь плечом толкнул дверь вовнутрь вагона и, закрываясь спиной от взглядов товарищей, вошел в купе. Он лег на живот, прижав руки телом. Дрожь постепенно прекратилась. Пока Уфимцев лежал там, никто из милиционеров в купе не вошел. Из деликатности, что ли?

Дагестанская Махачкала, как и чеченский Гудермес, встретила солнцем. Старший лейтенант Магомед, расправив измятую на спине белую офицерскую сорочку с короткими рукавами, вежливо распрощался со всеми за руку и пошел домой — отдыхать после дежурства. Группа сопровождения, подтянув ремни с кобурами на поясах и сдав автоматы в «оружейку» линейного отдела, отправилась в гостиницу.

-Эх! — Вадим, широко раскинув руки, упал животом на кровать, повозился и окликнул плещущегося под раковиной Уфимцева, — Игорек, ты спать хочешь?

-Да как–то не очень, — ответил тот, до красна вытираясь жестким вафельным полотенцем, — Выспался. Есть какие–нибудь мысли?

-Предлагаю на рынок сходить. Коньяк не выпитый у нас еще с того раза остался. А вот закусон… Зелени купим. Наша–то завять успела. Рыбы. Все–таки на море находимся или почему?

-«Почему», — согласился журналист, — Наших брать будем?

-Да пусть валяются, — уточнил капитан, — Вдвоем сходим. Возьми только у парней «пээм». А то этот город какой–то… Словно прифронтовой. Не нравится мне его атмосфера. Ох, не нравится.

-Сейчас выпьем и понравится! — усмехнулся Игорь, натягивая футболку и отправляясь в сержантам в соседний номер. За пистолетом.

Полуденный махачкалинский рынок, в отличие от утреннего, прохладненского, гудел. Здесь все было южным. Пронзительно голубое небо над светло–желтыми деревянными прилавками сверкало, пронизанное лучами солнца. Горы голубели в дымке. Ниже, между домами, словно уголок воротника–гюйса у матроса синело мире. В воздухе пронзительно пахло шашлыком, свежими овощами и зеленью.

Под деревянными навесами дюжие кавказские мужчины наперебой предлагали, упрашивали, навяливали, втюхивали и просто продавали все, что могло родиться на земле и в море в сотнях квадратных километров вокруг базара. Клубника на фруктовых рядах, редиска и зелень — на овощных, сушеная, вяленая, копченая, свежая — на любой вкус, каспийская рыба — на рыбных, баранина и телятина — на мясных. Одной свинины не было…

Покрутившись среди рядов и полнив пакеты редиской, укропом, петрушкой, салатом за сущие центрально–российские копейки и утрамбовав все это великолепие копченой рыбой, в мясном ряду Вадим и Игорь наткнулись на своих.

Вернее, это были «свои» из приволжского транспортного управления, но на Кавказе все выходцы из России — земляки. Особенно если они носят одинаковые погоны.

«Земляк» в синей милицейской форме, закинув на спину укороченный АКС, так увлеченно торговался с продавцом баранины, что даже не заметил их. Дюжий лезгин почему–то не хотел отдавать смачный кусок мяса за половину цены. Покупать же «по–порядочному» рыженькому младшему сержанту из маленького мордовского полустанка не позволяли принципы. В конце концов, торговец, что–то пробурчав себе под нос, пришел к выводу, что парень все равно не отвяжется, решил отдать филейку по заниженной цене.