Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

-Блин, в этой конторе все знают больше, чем я… — пробурчал Уфимцев и пошел в своей отдел разворачивать письмо.

«В прошлом номере вы написали, что авария на станции Данилова была ликвидирована, на самом деле все это не так. Люди продолжают травиться. Двое уже в больнице. Приезжайте, сами посмотрите…»

Игорь отложил листок из школьной тетради в клеточку в сторону и вспомнил, как перед поездкой в Котлас, торопливо переписывал пресс–релиз администрации области. Как долбил по клавишам «эрики» о том, как на одной из цистерн состава, который пришел в область с севера, сорвало крышку нижнего люка. Цистерна была наполнена какой–то высокотоксичной жидкостью. Естественно, вся эта гадость начала хлестать на землю. Поезд был уже за входной стрелкой, на станции. И до полной остановки он шел с открытой горловиной, которую только потом обходчики обнаружили и законопатили…

Заметка со ссылкой на пресс–службу губернатора вышла оптимистичной: причина и последствия устранены, легкие отравления парами жидкости (сама жидкость не называлась) получили два обходчика, здоровью которых ничего не угрожает, гадость вместе с грунтом уже собрали и вывезли на специальный полигон для токсичных отходов…

-Ну и чего я должен делать? — недовольно заметил Игорь, — Ехать нюхать, и разбираться с недовольными местными жителями? Кстати, какая это могла быть жидкость?

-Да, ехать и нюхать! — пробурчал Швед, — с командировкой уже решено. А жидкость? Похоже, что груз был военный, с севера… Соображаешь?

-Постой, дай сообразить… Что у нас на севере? А на севере у нас космодром! А на космодроме у нас что? Правильно, ракеты! А ракеты у нас летают на чем? На топливе! А топливо у нас как называется? Гептил! А гептил у нас — очень редкостная высокотоксичная гадость, общаться с которой полагается только в костюмах химической защиты, именуемых в армии «химгандонами»… И такая гадость уже однажды проливалась на Ярославле–Главном в конце восьмидесятых… Кто–то уже тогда заработал инвалидность… В общем, ребята, вы решили меня извести? Вы меня куда посылаете?!

-А гражданский долг журналиста? — ехидно спросил Виктор, — А забота о наших читателях? Вообще, Игорь, если серьезно, никто тебя не заставляет там нюхать. Съезди, поговори с народом и — быстренько назад. Шеф сказал, что, скорее всего, ничего там особенного нет. Наши власти — не дураки, чтобы такую химическую бомбу оставлять. Не старые времена. По телеку сам губернатор выступал, говорил, что опасности нет…

-В 86–ом в Чернобыле ее сначала тоже не было, — проворчал Уфимцев, — Но, черт возьми, губернатор и его пресс–служба на всю страну сообщили, что последствия аварии устранены. Я сам слышал по ящику!

-Ты веришь ящику? — уточнил Швед.

-Исходя из твоей логики, и нам не нужно верить!

-Чтобы верили, нужно ехать. Поедешь?

-А куда я, на хрен, денусь… — проговорил Уфимцев, — Командировку я на один день выписываю, в Данилове и гостиницы–то нет…

Место, где произошла авария, долго искать не пришлось. Длинная дорожка из свежего речного песка между шпалами железнодорожной колеи тянулась с севера тонкой струной и обрывалась рядом с будкой обходчиков. Около кирпичного строеньица песка было больше: подтаявшая земля и даже снег вокруг на десятки квадратных метров покрывал светло–коричневая подушка. В нос бил резкий химический запах, словно здесь разбили десяток ящиков с бутылками растворителя.

Уфимцев обошел кругом избушку и почувствовал, как у него начала кружиться голова. Сделав над собой усилие, он подошел ко входной двери домика и, услышав за ней женские голоса, потянул скобу на себя.

В полутемной комнате с выкрашенными зеленой масляной краской стенами и лавками вдоль них сидели и о чем–то оживленно разговаривали несколько женщин в черных фуфайках, поверх которых были надеты яркие жилеты. Запах в комнате был в несколько раз сильнее, чем на улице. Чувствуя, как в голове застучали тысячи серебрянных молоточков, а уши стала закладывать ватой, Уфимцев произнес торопливо:

-Я — корреспондент областной газеты. Приехал по тревожному письму, присланному в редакцию из вашей организации. Кем–то из вас…

Женщины молча переглянулись.

-Ч–черт! — возмущенно выкрикнул журналист, — Как вы можете здесь работать!

-Сейчас стало пахнуть меньше, — ответила на распев одна из обходчиц, по–старще, сидевшая чуть в стороне от других, за обшарпанным столом, — А вообще–то привыкли… Пришлось привыкнуть: на улице холодно, греться ведь надо где–то…