Милорад Павич - Другое тело

— Он в некоторой степени личного характера. Я никак не могу понять: что вам иногда диктует маэстро Джеремия во второй половине дня перед приступом кашля?

— Это «гномы», — со смехом ответила Анна, — но об этом мы поговорим в другой раз. Потому что сейчас пришло время для вашего сюрприза.

— Вы спрашивали меня в первый день, чем я занимаюсь в типографии кира Теодосия. Сейчас я вам покажу одну вещь, которую я набрал и напечатал специально для вас, чтобы вы смогли увидеть.

— Что это?

— Это поздравление в стихах, которое я начал писать, а когда закончу, то напечатаю у Теодосия и буду дарить такие поздравления у себя на родине, в Петроварадине и Нови-Саде под новый, тысяча семьсот шестьдесят пятый год, как и написано на обложке… Если Бог даст, один экземпляр подарю и вам, чтобы пожелать в новом году здоровья и всего самого лучшего.

— А на каком языке это будет напечатано?

— На моем родном языке, славяно-сербском, на котором я и пишу. Я прочитаю вам первую строфу, ее я уже сочинил, так что вы сможете услышать, как это звучит:

— Дивно! А теперь спойте эти стихи, — попросила восхищенная Анна.

— Но, Анна, это же новогоднее поздравление в виде отпечатанной книжечки, это не поют.

— Позвольте спросить, уважаемый синьор, кому нужны стихи, которые нельзя петь? Мне — не нужны. И скажу вам откровенно, бросьте вы все это. Забудьте. Не тратьте время и силы напрасно. Все вы, кто приходит с той стороны Альп, всегда печальны и склонны к самоистязаниям. Вас трудно понять и перевоспитать. Но давайте попытаемся сделать это прямо сейчас. Я хочу вам кое-что показать. И у меня есть для вас сюрприз. Приходите сегодня в конце дня на Понте делле Тетте, это по другую сторону от Риальто, там где Санта-Кроче. А еще лучше — приходите к моему сиротскому дому Оспедалетто на площади Санти-Джованни-э-Паоло, Святых Иоанна и Павла. Там вы меня увидели в первый вечер и сбежали от меня, я и сейчас там живу. А потом мы вместе наймем лодку. Но не опаздывайте, потому что на мосту мы с вами должны быть ровно в пять часов и двадцать шесть минут. Запомните, в пять двадцать шесть…

— Много веков назад, как говорит связанное с этим мостом предание, мужчины утратили желание совокупляться с женщинами, а женщины потеряли интерес к мужскому племени. Все стали спариваться с животными, в Венеции воцарилась содомия…

Этими словами Анна Поцце, сидя рядом с Захарией на ограде Понте делле Тетте, начала рассказывать свою историю:

— Чтобы оградить население от содомии, власти, обеспокоенные падением рождаемости в Венеции и ее окрестностях, разрешили публичным женщинам здесь, на этом мосту, привлекать прохожих, демонстрируя свои прелести и обнажаясь. Так мост получил то самое имя, которое и осталось у него по сей день, — мост Сисек.

При этих словах Анна Поцце сбросила со своих плеч шаль и предстала перед Захарией во всем великолепии красоты. Ее платье имело такой вырез, что обе ее груди были обнажены и не моргая глядели прямо в глаза Захарии, который, напуганный такими дарами, едва сдержался, чтобы снова не броситься в бегство, как это было в первый день на площади Святых Иоанна и Павла. Остановили его слова Анны:

— Не удивляйся тому, что я тебе показала. Ты не мог не заметить, что сегодня большинство женщин в Венеции носит грудь так, словно она на витрине, но я свою показываю не из-за моды. Посмотри хорошенько: если она тебе понравится, то станет твоей, правда не сейчас. В один прекрасный вечер, если будешь меня слушаться и не будешь бросать из-за «более важных» вещей, ты получишь ее в подарок.

При этих словах Захария привлек Анну к себе и поцеловал, а она спросила:

— А ты прочитал мои губы?

— Разве губы можно прочитать?

— Разумеется. Как любой поцелуй. Я твои прочитала.

— И что было написано?

— Я тебе это уже сказала. Все вы, что приезжаете с того берега Венецианского залива, который вы называете Адриатическим морем, люди тяжелые во всех отношениях. Вас тяжело научить радости и любви. Но зато и меня синьор должен будет кое-чему научить. У меня пока не было опыта отношений с мужчинами. Я видела, как мальчишки с борта лодки мочатся в канал Святого Луки, но этого все же недостаточно. Я хочу, чтобы ты мне показал, что у тебя есть. Но не сейчас. Дай мне немного времени. Женское время течет не в ту сторону, в какую течет мужское. И я надеюсь, мой синьор понял, что здесь, на мосту, он провел время лучше, чем если бы сидел над плохими стихами, которые к тому же нельзя петь…