Владимир Кунин - Мой дед, мой отец и я сам

— Подать лестницы! — негромко приказал хозяин.

Усатая морда и морда без усов мигом взлетели на второй этаж, отвязали лестницы и спустились с ними на арену.

Наверху, под куполом, Вася и Федя, как по команде, сняли лестницы с крючков.

— Ап! — сказал Федя и лестницы полетели вниз на головы громил.

— Мне не хотелось бы прерывать номер, — сказал Вася.

Он вынул моточек шпагата из-за выреза трико и спустил один конец на арену.

— Привяжите деньги, и я подниму их. Так спокойнее...

Хозяин насмешливо посмотрел на валяющиеся веревочные лестницы и, улыбаясь публике, негромко сказал усатой морде:

— Полные идиоты! Теперь они никуда не денутся.

Он был очень умен и находчив — этот хозяин цирка. Он сделал вид, что ему нравится шутка. Он вынул из кармана деньги, отсчитал нужную сумму и почти весело привязал деньги к шпагату. Он улыбнулся и поклонился публике:

— Вуаля!

А усатой морде тихо сказал:

— За кулисы. Ждать!

Вася поднял деньги наверх, отвязал их и пересчитал:

— Не хватает пятнадцати рублей, — сказал он и спрятал деньги за пазуху.

Цирк зашумел было, но хозяин поднял руку.

— Господа! У нас тоже существует система штрафов.

Чей-то одинокий девичий голос с галерки охнул и сказал на весь притихший цирк:

— Ну то же самое! Что у них, то у нас!

И цирк захохотал.

Верхние ряды и галерка хохотали и аплодировали этой девчонке, а внизу стояла гробовая тишина. Но галерке было на это наплевать. Цирк круглый, и верхние ряды амфитеатра всегда вмещают гораздо больше народа, чем нижние. Не говоря уже о галерке.

— Итак, — сказал Вася, — как объявил господин директор цирка: гранд-пассаж.

Барабанщик в оркестре, наконец, справился с ритмом.

Все сильнее и сильнее раскачивался в ловиторке Федя.

Из всех четырех проходов смотрели наверх артисты программы: в гриме, в халатах, в костюмах с блестками.

— Внимание! — строго сказал Вася.

— Есть внимание! — ответил ему Федя.

Барабанная дробь слилась в единый тревожный гул.

— Алле!

— Ап!

Оттолкнувшись ногами от штамберта, Вася прыгнул вперед вниз и полетел навстречу Фединым рукам.

— Есть! — крикнул Федя и поймал партнера.

Оркестр гремел марш, а цирк вопил от восхищения.

— Заплатил, сволочь! — счастливо хохотал Вася.

— Тише ты, социалист хренов! — прохрипел Федя. — Уроню ведь...

— Ни в коем случае! Швунгуй меня сильней и сам за мной!

— Понял! Пошел!

На каче вперед Федя выпустил Васю, и тот перелетел прямо к открытому в куполе слуховому окну. Федя мгновенно сел, затем вспрыгнул ногами на ловиторку и на следующем каче тоже перепрыгнул в проем окна.

И тут хозяин цирка, уже не заботясь о впечатлении, которое он произведет на почтеннейшую публику, завизжал от злости на весь манеж.

— Ушли! Упустили! Упустили!!!

За цирком был темный пустырь.

На этом пустыре по кругу испанским шагом ходила цирковая лошадь, с нерасседланным панно и султаном на голове. Через шею лошади были перекинуты свертки с вещами Васи и Феди, а на ее широченной спине сидел мальчишка и, видимо, уже в сотый раз говорил:

— Ты что, сдурела, животина проклятая? Шоб ты сказилась! Шоб у тебя повылазило! Нашла время для танцев... А ну, кому я говорю! Шансонетка чертова, певичка!

Мальчишка ругал лошадь и с тоской вглядывался в темный купол цирка. Оттуда неслись хохот, крики, аплодисменты.

Потом что-то затрещало, послышались два глухих удара об землю, и мальчишка увидел бегущих у нему Васю и Федю.

— И где вы ходите, дяинька Жорж? — недовольно спросил мальчишка. — А если бы зима? Я же закоченел бы...

Вася и Федя увидели лошадь и остановились, как вкопанные.

— Хозяйская, — простонал Федя.

— Где ты ее взял?! — рявкнул Вася.

Но мальчишка невозмутимо ответил:

— Сидайте, сидайте, а то и этой скоро хватятся.

— А, черт! — Вася вспрыгнул на спину лошади и крикнул Феде. — Алле!

Федя сел сзади Васи и спросил у мальчишки:

— Вещи здесь?

— Аптека, — ответил мальчишка и вонзил свои пятки в лошадиные бока.

Лошадь поскакала по кругу коротким цирковым курп-галопом.

— Вы меня простите, дяинька Жорж, — крикнул мальчишка. — Но это же не лошадь, а просто адиётка! Мало она мне без вас крови попортила!

Вася подхватил поводья и направил лошадь в темноту.

Так они втроем скакали, скакали, пока городок со своей набережной, лавками, кофейнями и цирком не остался далеко позади.

Когда же лунная дорога пошла у самого моря, они пустили лошадь шагом и ехали на ней, освещенные голубым ночным светом — странные причудливые фигуры в голубых трико. И маленький оборванный голубой мальчишка.