Михаил Чулаки - У Пяти углов

Снова зазвонил телефон. Красная кнопка еще была нажата, так что можно было сразу разговаривать нормально.

— Алло?

— Лизавета, это я.

Александр Алексеевич придумал так называть Лизу — на народный лад, что ли? Лизе не очень нравится, но она не протестует. Его она про себя всегда называет полным именем-отчеством и только вслух — чтобы не обидеть — Сашей.

— Саша? Ты откуда?

— Отсюда.

— Уже приехал?

Если разговаривает «отсюда», из Ленинграда то есть, стало быть, уже приехал, — такое умозаключение несложно для всякого человека, а уж для следователя тем более; не удивительно, что Александра Алексеевича должно раздражать это дурацкое «уже приехал?».

— Естественно, приехал. Иначе говорил бы из Москвы. Что ты делаешь?

— Только что пришла, собираюсь ужинать.

— Поужинаем вместе, если ты не против.

— Давай.

— Тогда я поднимусь. Я рядом. Ты одна?

— Да.

— Ну тем более.

Ничего удивительного, если он зайдет, даже вполне естественно при их отношениях, так что не было никакого повода ему отказать, и все-таки, уже повесив трубку, Лиза пожалела, что не соврала, будто убегает по срочным делам. Наверное, ее разбередило это объявление и все последовавшие воспоминания. В сравнении с Филом Александр Алексеевич проигрывает. Не во внешности — Фил тоже не красавец. И не в особой артистичности натуры композитора Варламова: Фил тоже бывал часто скучен дома, долбил и долбил свой рояль — не расскажет чего-нибудь интересного, не споет. И не врывался он внезапно домой — с шумом, с шампанским, как это проделывают в кино люди искусства: «Что ты тут киснешь?! Срочно одевайся! Едем ужинать к Эдите! Муслим ждет в машине!» — ничего такого ни разу не было; и все-таки скука с ним чем-то неуловимым отличалась от скуки с Александром Алексеевичем… Или это только сегодня так кажется Лизе? Во всяком случае, она не стала ни переодеваться, ни подкрашиваться — какой хороша была для читателей, такой сойдет и для Александра Алексеевича.

А он явился даже с цветами, что с ним, кажется, второй раз в жизни. С хризантемами. Между прочим, если опять сравнивать с Филом, тут сравнение в пользу Александра Алексеевича: Фил тоже только дважды подарил ей цветы, но по таким случаям, когда без цветов никак уж было не обойтись: когда регистрировались и когда встречал из роддома; ну еще несколько раз приносил цветы, даренные ему — но это же не считается! — даренные ему при первых встречах со слушателями где-то в скромных клубах; приносил с явной гордостью, которую безуспешно пытался скрыть.

— Здравствуй, Лизавета. Вот тут поставь куда-нибудь — веник этот.

Другой бы кто-нибудь иронически назвал веником цветы, которые сам же преподнес, — и вышло бы хорошо: легкая самоирония идет почти всем; но вот Александру Алексеевичу почему-то не пошла, прозвучало натужно: видно, не его это стиль — самоирония.

Лиза, конечно, не подала виду, засуетилась над цветами:

— Сейчас-сейчас. Надо подрезать под водой. Поставить хорошо бы в отстоявшуюся, чтобы выветрился хлор, но у меня нет.

— А надо, чтобы была. Дежурная. Мало ли какой внезапный поклонник.

Александр Алексеевич пытался продолжать в том же легком духе, но опять прозвучало неловко и натужно.

Может быть, противоречило легкому ироническому тону еще и то, что он, забыв раздеться, толкался рядом с Лизой и напряженно смотрел, как она в миске с водой подрезает стебли хризантем, и этим своим суетливым беспокойством выдавал, что вовсе не считает принесенные цветы незначащим веником.

Да разденься ты наконец! Неужели нужно приглашать специально?

Александр Алексеевич поспешно и послушно снял пальто, обнаружив черный костюм, белую рубашку, обычно он бывал одет не так официально.

— Вот, прямо с поезда на работу, прямо с работы к тебе — некогда было заскочить к себе переодеться.

Нужно было показать ему, как она польщена, что он зашел сюда раньше, чем домой, но Лиза промолчала на этот счет, сказала только:

— А у меня только гречневая каша. Ну, и чай. Если б знала…

Вообще-то гречневая каша — тоже некоторое достижение: гречу выдают в заказах, которые раз в неделю полагаются на библиотеку; правда, в заказах этих греча почти всегда, так что дома ее уже накопился некоторый избыток, но приходится брать ее ради других соблазнов — «индийского» чая, сгущенки для Федьки. Да, гречневая каша все-таки достижение, но мужчин полагается кормить мясом.

Ничего! И прекрасно, что каша! С постным маслицем!