Женя Крейн - Не исчезай

Вернемся к упомянутому ранее конфликту – между поэтом и его музой, противостоянию мужа и жены, противостоянию полов, противостоянию поэзии и прозы, взаимопроникновению женского и мужского… Неизбежность любви и борьбы.

В ноябре 1894 года, не сообщив заранее о предстоящем визите, Роберт является в пансион, где живет Элинор. Она учится в Университете Святого Лаврентия ( St. Lawrence University ) в Кэнтоне, штат Нью-Йорк. Фрост встревожен, его одолевают ревность, страх потери возлюбленной, мысли о совместном будущем. Карьера, стремления, амбиции; его медленное, настойчивое продвижение вперед – к себе, к успеху.

– Дорогая! – восклицает он. – Мы должны обвенчаться, и как можно скорее.

Возможно, все происходило именно так. Люба представляет, как нетерпеливо теребит Роберт колокольчик у входных дверей. Занимательно домысливать эту сцену. Воображение рисует небольшую комнатку Элинор в пансионе, где-нибудь на втором этаже: дощатые полы, столик у окна, в углу – скромная девичья постель. Если же в ее распоряжении было две комнаты, дверь в спальню Элинор скромно прикрыта. Решительно настроенный Роберт думает только о своих намерениях. Обуреваемый чувствами и планами, он не беспокоится о приличиях. Вот он взлетает по лестнице на второй этаж. Строгая дама – хозяйка пансиона – стоит на пороге; еще не успев запереть тяжелую входную дверь, с любопытством, поджав губы, смотрит она ему вслед, затем, напрочь забыв о манерах, приоткрывает рот. Через несколько мгновений она вспомнит – рот следует сложить в привычную гузку. Любезную полуулыбку, стянувшую тугое кольцо молчаливого неодобрения.

– Почему такая спешка? Роберт, как вы здесь оказались? Я не ждала вас…

Напуганная его появлением, она делает еле уловимое движение назад – инстинктивный жест отказа. Он наступает. Куда девать руки, протянутые для объятия? Руки опущены. Жестко сжатые губы; глазами обошел-обвел мимо, сквозь… Эти четко очерченные, изогнутые, сочные, выпуклые, чувственные губы. Нижняя чуть выступает по-детски; с годами превратится в упрямый, непреклонный, надменный уступ. Это почти есенинские губы. Судя по портретам, они были похожи, как братья. Впрочем, все поэты – братья. Но у Есенина рот мягче, в лице страдание – русская, привычная жертвенность. Или читаемая поколениями спустя жертвенность? А Фрост? Вряд ли жертва. Стоик. Не крестьянин – американский фермер.

Так будет всегда. Подобно порыву ветра он врывается, пытаясь проникнуть в сердце, в душу. Ибо жаждет сеять семена: любви, нужды, желания, страсти, детей, семьи… Инстинктивно она хочет бежать, закрыться, сохранить себя. Тогда же… В доме, где живет Элинор, девушкам разрешено принимать мужчин-визитеров в определенные часы. Роберт явился в неурочный час. Его импульсивность, интенсивность, напор повергают Элинор в совершенное смятение. Не в первый раз ее посещают сомнения. Она просит отсрочки, полагает: им обоим необходимо получить образование. И лишь потом думать о создании семьи. Он умолял, она была непреклонна.

– Вы не хотите быть моей женой?

Любе представляется: не зная, что делать со своими руками, он принимает позу джентльмена – руки его сложены за спиной. Так стоят мужчины на картинках в романах, которыми она зачитывалась в юности (да и в зрелом возрасте порой). Опустив голову, Роберт смотрит на свою избранницу – исподлобья, вглядываясь, пристально. Пытаясь понять, уловить мысли, желания, чувства. Любимая Любой Джейн Эйр сумела подчинить себе такого вот страстного, импульсивного, обуреваемого (безумием? желаниями?). Но какой ценой она овладела им? Элинор – реальная, не выдуманная женщина – не сумела.

– Вот! – Этот жест представляется ей пощечиной. Его первый сборник поэзии с мистическим названием «Twilight» летит к ногам Элинор.

Так же стремительно Роберт разворачивается и уходит. Элинор измучена, опустошена. Как Джейн Эйр, она трепещет. Столкновение со страстью. Вызов приличиям. И где, где речь, беседа, которая есть сила, движущая жизнью? Вызов брошен. Ответ? Да и есть ли у нее ответ?.. Наклоняется, поднимает книжицу. Садится на край кресла, к столу, листает страницы. Она сохранит ее. То будет единственный экземпляр, который смогут увидеть потомки.

После неудачного свидания Роберт тут же направляется к железной дороге, в ярости разрывая на ходу экземпляр своих «Сумерков». Не разбирая, пути, он идет прочь от дома, где его отвергли, проходит мимо станции, но на следующей остановке все-таки садится в поезд.