Андрей Мелехов - Analyste

— А я не согласен, что нельзя обладать чувствами всех женщин! — неожиданно прервал его Казанова. — На самом деле есть способ достигнуть этого!

Бирс переглянулся с Аналитиком и подмигнул: мол, что я вам только что говорил!

— Ну, ну, Джованни, не горячитесь! Вы, разумеется, являетесь несомненным экспертом в этой области, но все же…

— Да нет же, говорю вам: это возможно! Почему, например, вы думаете, я стал писателем?

— Чтобы облить грязью своих врагов и при этом не получить шпагой в кишечник? — с невинным видом спросил Бирс, опять подмигивая Аналитику и отпивая из бокала с шампанским.

— Я стал писателем, потому что пришел к выводу, что написать хорошую книгу — единственный способ проникнуть во все эти хорошенькие головки практически одновременно и сразу!

— Ага! — посмаковал свое вино Бирс, обдумывая смелый постулат Казановы. — То есть вы, старый козлище, решили, что если уж это невозможно сделать физически, то попробую хотя бы вот таким оригинальным способом плюнуть сразу во все чистые девичьи души! Что ж, аббат, вы не перестаете меня удивлять!

— Но это так цинично! — воскликнул Аналитик, которого уже начинало мутить от препираний старых греховодов. — Должно ведь оставаться хоть что-то святое!

— А вот мы сейчас и посмотрим, что у вас останется, наш юный друг, от вашего нимба, — загадочно сказал Казанова, глядя куда-то в глубь помещения.

Посмотрев туда же, Аналитик увидел первых появившихся в клубе женщин. Женщины были прекрасны, чудесно сложены, очень легко одеты в бархатные маски и нижнее белье и абсолютно независимы. Во всяком случае, сейчас они просто присаживались за столы, игнорируя пристальные взгляды ужинающих самцов из числа грешников и нечистой силы. К ним подскакивали признавшиеся мужья и, пожирая виноватыми глазами откровенно демонстрируемые соблазнительные формы, принимали заказы.

— Этим суждено не просто мучиться, но еще и страдать от вечного воздержания, — злорадно прокомментировал Казанова по поводу официантов, — многие из них готовы выдержать что угодно, но только не держание свечки до скончания веков. Некоторые, по наивности, кастрируют себя, но это не помогает! Клянут все на свете: себя, любовниц, жен, чертей и самого Бога! Не помогает! Хоть авоську вешай!

Тут, прервав печальную повесть о муках неудовлетворенных желаний, со стороны уже упомянутой сцены послышался резкий звук выстрела артиллерийского орудия времен наполеоновских войн. Вскоре из клубов плотного белого дыма, верхом на симпатичном ишаке, под общие аплодисменты причудливой публики появился уже известный нам по первой части весельчак Бенни. Он был одет в аляповатую имитацию доспехов римского легионера, в которые, по традиции, рядились и белые, и черные ангелы. Его панцирь был раззолочен и вдобавок к обычным украшениям увенчан генеральскими эполетами гораздо более поздней эпохи и покрыт большими сверкающими орденами. На его опять же раззолоченном шлеме было коряво начертано по-английски: «Born to kill». [9] «Рожден, чтобы убивать» (англ.). На огромном щите виднелись ряды значков. В них при ближайшем рассмотрении можно было определить звездочки с крылышками, которые, по примеру летчиков-истребителей, должны были символизировать количество поверженных противников. Словом, судя по воинственному виду Аники-воина, было понятно, что предстоящий номер должен быть каким-то образом связан с военной тематикой. Бенни был пьян и неряшлив: шлем боком, из-под традиционной панцирной юбки торчит не очень чистое белье, лицо небритое и загорелое, как у только что вернувшегося из похода солдата действующей армии. Даже для тех, кто не стоял с ним рядом, было понятно, что Бенни, как и положено ветерану-окопнику, давно не был в бане.

Рядом с комиком стоял уже знакомый Аналитику по прежнему номеру прикольный карлик. Карлик был также в дребадан пьян и одет в еще более нелепо украшенную форму римского пехотинца. Он с трудом держался на кривых коротеньких ножках и опирался на знамя того самого римского легиона, который пару тысяч лет назад умудрился стать единственным в истории иностранным воинским соединением, полностью уничтоженным отважными румынами (или, вернее, их предками — даками) в ходе успешной засады в карпатских лесах.

Явивши себя посетителям клуба, Бенни торжественно слез с терпеливого ишака, браво поправил перевязь с мечом и оглушительно, с раскатами, отрыгнул. Большая птица с длинным печальным клювом, как будто случайно пролетавшая в это время возле него, испуганно крикнула и упала вверх лапами. Из зала послышалось «Фууу!» и «Ты бы еще пукнул!». Бенни, театрально приложив руку к уху, выслушал эти отклики, не обиделся, так же театрально принял позу «яволь, майн фюрер» и не заставил себя долго уговаривать. Резво повернувшись к публике задом, он выдал уже виденную Аналитиком в Раю многометровую огненную струю метана. Газовый факел, достигнувший одного из столиков, привел его обитателей в веселое возбуждение. Один из них, окутанный пламенем, как жертва армейского огнемета, плавно взлетел в воздух и, облетев для смеху вокруг сцены, спикировал в фонтан, откуда и вылез через секунду в клубах пара, оказавшись нисколько не обгорелым и хорошо одетым вампиром. Публика опять ненадолго захлопала и стала ждать хохмы. Хохма не заставила себя ждать.