Нагиб Махфуз - Шахразада. Рассказы

— Ничего не понимаю! — удивился Абд ар-Рахман, хотя понял многое или по крайней мере понял то, отчего в сердце его закралась тревога.

Анвар справился с волнением и продолжал:

— Я уеду с женой, если этого пожелает Аллах.

— Почему же так внезапно? Ведь раньше и разговора об этом не было. Правда?

— Не было.

— Так что же случилось?

— Я не хотел говорить об этом, пока не решилось дело с моим отъездом.

Абд ар-Рахман молчал. Наконец, поборов охватившее его волнение, он спросил:

— Ты уже сделал выбор? Кто же она?

— Самара, — кивнув в сторону дома соседей, произнес Анвар.

Абд ар-Рахман молча встретил это сообщение.

— Как твое мнение? — нетерпеливо спросил Анвар. — Она тебе не нравится?

— Выбор хорош, выбор хорош, — поспешно ответил Абд ар-Рахман.

— Благодарю тебя, брат. Прошу, помоги мне, пойдем завтра к ее отцу, надеюсь, он нам не откажет.

— Хорошо. Но почему ты так спешишь?

— Я не спешу, однако в моем распоряжении всего несколько месяцев. За это время я должен жениться и подготовиться к поездке в Англию, — и добавил, улыбнувшись: — Видишь ли, я собираюсь провести свой медовый месяц за границей, как все знатные люди.

Анвар попрощался и ушел.

Абд ар-Рахман провожал его взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Он сидел и смотрел вдаль невидящими глазами. Сгустились сумерки, и все затихло. Наконец он встал, несколько раз обошел маленький садик и опять сел в кресло. Абд ар-Рахман вспомнил прошлое, перенесся на двадцать лет назад, к тому времени, когда будущее рисовалось ему таким прекрасным и таким непохожим на жестокую действительность, а сам он был веселым, жизнерадостным юношей, многого ожидавшим от жизни. Абд ар-Рахман был старшим в семье, и родители нарадоваться не могли на своего сына. В школе он выделялся среди своих сверстников, считался способным и прилежным учеником, ему прочили прекрасное будущее. Он ждал только случая, чтобы блеснуть своим талантом. Несомненно, этот случай представился бы, но, увы, он так и не дождался его: умер отец.

Отец умер, оставив несчастную вдову с четырьмя детьми, старшим из которых и был еще совсем юный Абд ар-Рахман. Семья должна была жить на четыре фунта пенсии! Так Абд ар-Рахману впервые пришлось столкнуться с жестокой действительностью. Все его мечты и надежды рассыпались в прах. Если раньше о семье заботился отец, то теперь кормильцем стал Абд ар-Рахман. Другого выхода для него не оставалось, но он тогда не сразу понял, что и всем его надеждам пришел конец.

Потянулись трудные, полные горечи дни, наполнявшие душу скорбью и отчаянием. Но он терпел. Ведь на его плечах лежала забота о братьях. Он думал не только о себе. Посвятив свою жизнь братьям и матери, он легче переносил свое отчаяние. Он обрел новое счастье — счастье трудиться во имя счастья других.

Он даже мысли не допускал о женитьбе, и все это ради близких. Он решил ждать, но братья оказались менее терпеливыми. Один из них окончил полицейскую школу, стал офицером и сразу женился. Его примеру последовал другой брат, едва получив диплом инженера, а Абд ар-Рахман так и остался холостяком.

А когда наконец ему понравилась девушка, которая могла бы озарить счастьем его жизнь…

Тут его размышления прервал голос матери.

— Абду, почему ты сидишь в темноте?

Абд ар-Рахман и не заметил, что уже совсем стемнело. Он тяжело поднялся и побрел к дому.

— Анвар говорил с тобой? — спросила мать.

— Да.

— Как ты находишь его выбор?

— Выбор хорош. Завтра я встречусь с нашим соседом и попрошу руки его дочери для Анвара.

— Вот уже все мои птенцы разлетелись из родного дома. Все. кроме тебя, — сказала она грустно.

Он промолчал.

Кто знает, может быть, обрушившееся на него несчастье еще не самое страшное. Да к тому же оно и не первое. Жизнь научила его одному — терпению, и он понял, что можно быть счастливым, посвятив свою жизнь другим.

Что же делать?! С тех пор как его выпустили из тюрьмы, он нищенствовал: пиастр оттуда, пиастр отсюда, ни работы, ни надежды. В тюрьме сидел уже не первый раз и, кажется, не последний. Теперь он вычеркнут из жизни. Все, на кого он надеялся, отвернулись от него. К кому бы ни обращался, никто не давал работы. Даже торговцы гашишем не хотели ему доверять. Дни шли, а он опускался все ниже и ниже. Падая от усталости, бродил из одной кофейни в другую, надеясь возобновить старые знакомства, но напрасно — он был забыт везде: с ним никто не разговаривал, никто к нему не подходил. Лишь недовольные взгляды сверлили его.