Все-таки ей повезло: минуты через полторы железо клацнуло опять, и из дверей, с аккуратным, закрытым газетой мусорным ведерком, показалась знакомая Нине Александровне соседка — положительная женщина с очень серьезным осуждающим лицом, не сказавшая на памяти Нины Александровны десятка слов, но, бывало, стучавшая в племянникову стенку так, что на стенке под обоями с шорохом сыпалась крошка и останавливались, екнув, непропитые дешевые часы. Придержав для Нины Александровны взвизгнувшую створку, соседка вперилась в нее напряженным взглядом — но в последний момент взгляд ее странно вильнул, и вышло так, что женщина поздоровалась не с Ниной Александровной, а с торчавшими из сугроба прутяными кустами. Поднимаясь в содрогающемся лифте, чьи кнопки давно превратились в черные язвы, Нина Александровна подумала, что соседка просто не может общаться, не поставив между собой и человеком какую-нибудь стенку. Однако дурное предчувствие не отпускало; возле батареи, где некогда было найдено сокровище — пьяная баба в мужском пиджаке с медалью «За доблестный труд», — теперь сидела пестрая, будто корова, здоровенная кошка: вскидываясь круглой башкой, она отжевывала кусок от вязкого, липнущего к кафелю кровавого потроха, и пятно, что напачкалось вокруг кошачьей трапезы, было частично пропечатано подошвами ботинок.
Дверь квартиры, разумеется, оказалась заменена: вместо дерматинового убожества, из которого иногда вываливались, будто гнилые зубы, проржавелые обойные гвозди, теперь стояло добротное сооружение, обитое фигурной рейкой, снабженное чистым, объемом с хорошую рюмку, фиолетовым глазком. Нажав на сахарно-белый звонок, Нина Александровна услыхала в глубине квартиры музыкальное вступление, с каким в киносказках открывается волшебная шкатулка. Однако ничего за этим не последовало; прослушав раз пятнадцать мелодичный призыв, Нина Александровна вдруг ощутила, что кто-то стоит у нее за спиной. Обернувшись, она увидала перед собою бледное существо примерно Маринкиного возраста. С бескровной худобой никак не сочетался огромный беременный живот, на котором не сходилась клочковатая кроличья шуба, пестро-рыжими пятнами точь-в-точь как давешняя кошка, теперь куда-то пропавшая.
«А вам кого?» — вибрирующим голоском спросила беременная, очевидно хозяйка квартиры: в руке у нее нервно играли ключи, под взглядом Нины Александровны поспешно убранные в карман. Спокойно, стараясь не спугнуть недоверчивое существо (подавляя странное желание погладить ее по шубе, по этому нежному детскому меху, по дешевой хрусткой шкурке), Нина Александровна объяснила про племянника и назвала его фамилию. «Я ничего не знаю, я купила квартиру через агентство», — быстро проговорила беременная, мешая в кармане ключи с каким-то мягким мусором; ее тупые ботиночки, казавшиеся ортопедическими из-за тонкости ног по сравнению с величиною живота, делали вправо и влево пробные шажки.
Не зная, что на это ответить, Нина Александровна успокаивающе улыбнулась и протянула руку, чтобы дотронуться до собеседницы: беременная чуть не упала, шарахнувшись и опрокинувшись спиной на исцарапанную стенку. Шуба ее смешно встопорщилась, будто крылья у курицы: видимо, в брякнувших карманах сжались кулачишки. Сердце Нины Александровны вдруг растаяло; она подумала, что и сама, когда была беременной и пыталась повеситься, выглядела со стороны невероятно смешно — точно кукушка, застрявшая в часах.
«Вы не улыбайтесь, я правда купила квартиру, — с вызовом сказала женщина, мотая полой. — Мне потом сказали, почему так дешево. Здесь человека зарубили топором». «Какого человека, каким топором? — ласково проговорила Нина Александровна, удивляясь беременным фантазиям и на всякий случай больше не трогаясь с места. — Это бывшая квартира моего племянника, он совершенно точно жив, я на днях получила от него почтовый перевод».
В это время охнул причаливший лифт, и соседка, держа на отлете выколоченное ведерко с налипшей снеговой подошвой, проскользнула мимо, ее сердито поджатые губы напоминали аккуратный шовчик серыми нитками.
«Гуля Керимовна!» — окликнула Нина Александровна соседку, неожиданно вспомнив имя, точно ктото произнес его у нее над ухом. Но соседка (которая очень вовремя навела риелторов, оформивших доверенность на продажу квартиры задним числом, и теперь хранила заработанные доллары в одном из четырех — сама не помнила, в котором именно, — просиженных стульев) даже не обернулась; закрываясь васильковой драповой спиной, она крутила ключами в замках, точно забуривалась в собственную дверь и хотела пройти ее насквозь. Нине Александровне и правда показалось, будто соседка не втянулась в приоткрывшуюся щель, но буквально прошла сквозь дерево и железо: превратившись сперва в неожиданно стройный и волнистый силуэт, она распалась на динамичные синие пятна, которые быстро исчезли с поверхности дерева, как исчезает с поверхности зеркала туман человеческого дыхания. Нина Александровна вдруг подумала, что ей дана наглядная картинка, как надо забывать человека: как будто он уходит сквозь стену и то, что несколько секунд еще удерживается в глазах, напоминает нарисованный быстрой кистью китайский иероглиф.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу