Филип Рот: По наследству. Подлинная история

— Ваш сын не любит связывать себя обязательствами, — тактично заметил Уолтер.

— То-то и оно, — буркнул отец и снова принялся за свою «балабусту».

Не прошло и двух дней, как отец в телефонном разговоре сказал мне:

— Я тебе перешлю кое-какие материалы. Меня сегодня навестил Уолтер. Он кое-что для тебя приготовил.

— Пап, бога ради, не надо больше никаких отрывков из его книги.

— Речь идет о манто, Уолтер тебе о нем говорил. Он оставил фотографию и все данные. Хочет, чтобы я переслал их тебе.

После десерта Уолтер сообщил нам с Клэр, что у него есть потрясающее манто — как раз для кинозвезды.

— Его изготовили для нашей зимней коллекции — это что-то особенное: такое манто во всем мире могут носить одна-две женщины, не больше. Соболье, длинное до полу, мягче, легче соболя вам не найти, с дивным шалевым воротником летнего горностая. Мы подгоним его для мисс Блум — будет просто загляденье.

Цена ему без запроса, сказал Уолтер, сто тысяч с гаком, но он переговорит с сыном, и они сделают нам хорошее предложение.

— Такие манто — это что-то особенное, — повторил он. — Вот почему у нас их всего два.

— Беру оба, — сказал я.

— Увы, у нас осталось только одно, — ответил Уолтер.

Начисто лишенный юмора напор, с каким он навязывал нам по низкой, ниже не бывает, цене это уникальное, длинное, до полу, соболье с летним горностаем манто — самое оно, вызвали в моей памяти главу из книги Примо Леви «Выжить в Освенциме», где он описывает куплю-мену между узниками, самой распространенной денежной единицей была пайка хлеба, однако торговали чем угодно — от обрывка рубашки до золотого зуба изо рта. Уолтер вполне мог, совсем еще юнцом, быть одним из наиболее нахрапистых освенцимских торговцев, хотя не исключено, что эту капиталистическую настырность он перенял у американцев.

— Твоего приятеля, — сказал я отцу, — не так-то легко обескуражить.

— А ты знаешь, что он сорок пять раз ездил в Израиль?

— Что он там продает? — спросил я.

— Ну ты и фрукт.

— Как и твой, ты уж меня извини, Уолтер. Хитрющий еврей. Слава тебе Господи, еврейская хитрость пережила и лагеря. Угадай, о чем книга Уолтера?

— Я тебе перешлю снимок манто.

— Прибереги его для себя — купишь это манто Лил. Я сказал: угадай, о чем его книга.

— Ну как же, о лагере.

— А вот и нет, — сказал я.

— О его жизни в Германии.

— Порнография — вот что это такое. Ты об этом знал?

— Откуда? Я же ее не читал.

— Исключительно о том, как он кого поимел. На каждой странице. Я по сравнению с ним — щенок.

— Да ты что? А ты не шутишь? — Он было опешил, но тут же взял себя в руки.

— Вот почему я ушел от ответа на твой вопрос. Я сижу за столом, в семейном кругу, он дает мне читать свою книгу, а это чистой воды порнография, — и я засмеялся; засмеялся и отец.

— Он ушел от меня всего полчаса назад, — сказал отец.

— Вот что он пишет: одну я поимел так, другую — эдак, в нацистской Германии в постельном деле мне не было равных.

Мы еще не отсмеялись, когда отец сказал:

— Не исключено, что его книга станет таким же бестселлером, как твой «Портной».

— Как же, как же. Порнографический бестселлер о Холокосте.

— Ну да.

— Во всяком случае, это будет первый бестселлер такого рода, — сказал я.

— Его дочь поправляет книгу, — сказал отец.

— То-то она удивится.

Все еще продолжая смеяться, он сказал:

— Я сегодня купил трость.

— Какую еще трость?

— Сэнди заставил меня купить. У нее четыре опоры внизу.

— А ты пробовал ходить с ней?

— У-у. Мне она не нравится: к ней легко привыкнуть. Потом не сможешь без нее обходиться, а мне это ни к чему.

— Но ты взял ее, когда пошел гулять? С ней тебе легче ходить?

— Что да то да. Еще бы не легче. С тростью мне не нужно держаться за Эйба. Он и сам не так уж тверд на ногах.

— И о чем вы, ребятишки, беседуете на прогулке?

— О былых временах. О комиках тех времен. Братьях Хоуардах. Лу Хольце [51] Братья Хоуарды (наст. фам. Левкович): Вилли (1886–1949) и Юджин (1880–1965) — комические актеры, сыновья еврейского кантора, родились в Германии, иммигрировали в Америку. Лу Хольц (1893–1980) — актер мюзик-холла. . Канторе, Бенни. Поем песни. Эйб любит петь. Помнишь Лу Хольца? Он все приговаривал: «Так ты-таки там был, Чолли?»

— Это его фразочка? А я-то гадал, от кого она пошла. Она у нас с Клэр в ходу, но я не знал, чья она. Лу Хольца я уже не застал. «Так ты-таки там был, Чолли?»

— Вот-вот. Мы говорим о Гарри Лодере [52] Гарри Лодер (наст, имя Генри Макленнан; 1870–1950) — английский актер мюзик-холла, самый высокооплачиваемый актер своего времени, изображал водевильного шотландца. С 1909 по 1932 гг. двадцать два раза гастролировал в США. . Я пою Эйбу песенку про Гарри Лодера, он мне подпевает. Вот так и гуляем изо дня в день. Эйб обожал Гарри Лодера. Лодер был комик, из Шотландии. Я видел его в ньюаркском «Паласе». Он выходил на сцену и пел всего одну песенку. Забыл какую, потом вспомню. Вылетал на сцену, помахивая тросточкой, и пел эту шотландскую песенку. Эйбу она нравится. Он всегда ее поет. Ох и повеселились мы в свое время.