Филип Рот - По наследству. Подлинная история

— Давай, я прочту тебе. Слушай.

Мои опасения были напрасны: реакция его оказалась совершенно неожиданной.

Ну как я мог забыть, что ему всю жизнь приходилось напоминать людям о том, о чем им решительно не хотелось помнить? Когда в детстве я по утрам в субботу ходил с ним в контору, он часто повторял:

— Нет ничего, что было бы труднее продать, чем страхование жизни. И знаешь почему? Потому, что тут клиент выигрывает лишь в одном случае — в случае своей смерти.

Отец собаку съел на договорах, связанных со смертью, имел в отличие от меня к ним привычку и, по мере того как я с расстановкой читал ему пункт за пунктом по телефону, реагировал на них так же невозмутимо, как если бы я читал ему текст стереотипного страхового полиса.

— «Способы искусственного поддержания жизни в случае надвигающейся смерти, — читал я, — от которых я отказываюсь, а именно:

а) электроимпульсная терапия и искусственный массаж сердца в случае остановки сердца».

— Угу, — буркнул он.

— «б) парентеральное кормление — это кормление через нос, — в случае, если я буду парализован или не смогу питаться естественным путем».

— Угу, так.

— «в) аппаратное дыхание, если я не смогу дышать самостоятельно».

— Угу.

Я прочел весь документ вплоть до пункта, по которому право принимать решения по медицинским вопросам, в случае его неспособности принимать их самостоятельно, передавалось нам с братом. Затем спросил:

— Что скажешь? Как это тебе?

— Перешли мне этот твой документ, я его подпишу.

Вот и все. И я почувствовал себя не сыном страховщика, а самим страховщиком, который только что продал клиенту свой первый полис, сулящий выигрыш лишь в одном случае — случае его смерти.

В мае, несколько недель спустя, когда мы с Клэр приехали вечером в пятницу пообедать с ним, главным блюдом должен был стать приготовленный Ингрид вкуснющий буйабес [44] Суп из разных сортов рыбы, моллюсков и т. п.; готовится с оливковым маслом, помидорами, шафраном. ; отец это блюдо любил, но произнести его название не смог бы даже под страхом смерти. Для удобства он стал называть его «балабусте» — достаточно близко по звучанию и довольно остроумно, потому что на идише это высочайший комплимент «хорошей хозяйке» или «домоправительнице», и в нем заключалось и то радушие, с которым Ингрид приготовила для нас угощение, и умиротворение, и распорядительность, пришедшие с нею в дом.

Несмотря на то, что отцу теперь приходилось, чтобы не упасть, переходя из комнаты в комнату, держаться за стены и мелко-мелко семенить, присутствие Ингрид в большой мере избавило его от ощущения ущербности, отчего (вопреки моим наивным ожиданиям) он принялся еще больше наскакивать на Лил. Казалось бы, он уже выявил все ее мыслимые и немыслимые недостатки, однако, если речь шла о недостатках Лил, взгляд его, притом что он был слеп на один глаз, приобретал поистине орлиную зоркость.

— Она даже канталупу не умеет выбрать, — однажды утром сказал он мне по телефону с нескрываемой неприязнью, и оттого, что к этому времени мне уже довелось выслушать в общем и целом более чем достаточно о недочетах Лил, я ответил так:

— Послушай, выбрать канталупу — дело непростое, если вдуматься, может быть, нет ничего сложнее, канталупа — это тебе не яблоко, на яблоко только посмотришь и сразу ясно: вкусное оно или нет. Легче выбрать машину, чем канталупу, да что там, дом и то выбрать легче. Если в одном случае из десяти я приношу домой приличную канталупу — считай, мне повезло. Я обнюхиваю канталупу со всех сторон, пробую пальцем с обоих концов, затем обнюхиваю вторую, опять пробую пальцем, прежде чем остановить свой выбор, обследую таким образом восемь, девять, десять канталуп, несу канталупу домой, мы садимся обедать, разрезаем канталупу — и что же: она пресная и твердая как камень. Я тебе так скажу: никто не умеет выбирать канталупу, тут все ошибаются . Очевидно, нам просто не дано правильно выбрать канталупу. Герман, не в службу, а в дружбу, перестань цепляться к Лил: ведь если она не умеет выбрать канталупу — это не ее недостаток, это наш общий недостаток. Вот ты ее коришь, а лишь один процент из ста умеет выбрать канталупу, но и из них пятьдесят процентов, скорее всего, выбирают наобум.

— Видишь ли, — в голосе отца засквозила неуверенность: моя обстоятельность его озадачила, — что канталупа, канталупа — это так, мелочь… — однако больше мне на Лил не жаловался.

В пятницу вечером, когда мы с Клэр приехали в Элизабет пообедать с отцом, Лил, Ингрид, Сетом и Рут, общее внимание, вопреки ожиданиям, сосредоточилось не на буйабесе, а на госте, чье присутствие на обеде оказалось для меня сюрпризом. К моему удивлению, гость, сев вместе с нами за стол, сообщил, что уже пообедал дома с женой. Уж не пригласили ли его, как в средние века приглашали менестрелей или бродячих актеров, чтобы, пока мы едим, он занимал нас, точнее меня, своим рассказом.