Олег Рой - Вдали от рая

В декабре сорок первого в один из московских госпиталей доставили девятнадцатилетнего рядового пехоты Павла Смирнова с тяжелой контузией. Придя в себя, Павел рассказал, что контузию получил в тот момент, когда в полевом госпитале, куда он обратился из-за легкого ранения в ногу, взорвалась фашистская граната. Попадание было метким – граната уничтожила всех, кто находился в тот момент в госпитальной палатке, включая доктора Волковского, двух сестер и нескольких раненых. Павла спасло только то, что в момент взрыва он уже получил необходимую медицинскую помощь и покидал убежище.

Документы Павла Смирнова были в порядке, история, рассказанная им, выглядела достоверно и полностью подтвердилась. Никто даже не заподозрил, что контузия на самом деле была мнимой, симулированной, а граната – вовсе не фашистской. Рассказчик самолично бросил ее в палатку полевого госпиталя после того, как забрал документы у раненого рядового и положил в его карман свои, бросив рядом с ним свой белый халат. И никаких угрызений совести Дмитрий Волковской при этом не испытал. Для него важно было лишь то, что родственники Смирнова не будут его разыскивать – предварительно доктор поговорил с Павлом и выяснил, что никого из его родни не осталось в живых.

Едва пойдя на поправку, лже-Павел активно включился в работу госпиталя, заявив, что до войны учился на фельдшера. Его помощь приняли охотно – госпиталь был переполнен, а рабочих рук не хватало. Вскоре все врачи обратили внимание на удивительные способности добровольного санитара, который схватывал все буквально на лету и за какие-то считаные месяцы стал практически профессионалом. После его выздоровления главврач лично похлопотал, чтобы Павла Смирнова оставили работать в его госпитале. Просьбу удовлетворили, и тот, кто еще недавно звался Дмитрием Волковским, начал очередную новую жизнь – на этот раз в Москве. Сразу после окончания войны он поступил в медицинский вуз, блестяще закончил его, затем был зачислен в аспирантуру, защитил кандидатскую, а позже и докторскую диссертацию.

Шли годы, жизнь в стране постепенно налаживалась, и Дмитрий, точнее, теперь уже Павел, наконец смог приблизиться к тому, о чем давно мечтал, – к материальному благополучию. Сейчас, когда его исследования уже не требовали значительных затрат, а их успешность подтвердилась еще несколькими удачными экспериментами, он наконец-то смог работать на себя. Спрос на услуги моложавого, но столь высокопрофессионального врача был очень велик, многочисленные выздоровевшие больные не скупились в выражении благодарности. У Павла Смирнова появился наконец собственный автомобиль – сначала это была слегка подержанная «Победа», а затем и новенькая двадцать первая «Волга». Он купил большую запущенную дачу в деревне Акулово и привел ее в порядок; обзавелся телевизором, холодильником, стиральной машиной, обставил квартиру антикварными вещами, стал коллекционировать картины и украшения… И вдруг заскучал. Будучи по-прежнему полон сил и энергии, Волковской-Смирнов неожиданно захандрил. И через некоторое время понял, в чем причина его внутреннего дискомфорта – в одиночестве. Все эти годы он был один, без друзей и близких, случайные любовницы – не в счет. А ему вдруг захотелось, чтобы рядом оказалась по-настоящему родная душа, человек, с которым можно было бы говорить обо всем, в том числе и о своем деле , и который правильно бы все понял, сделался бы единомышленником, а возможно, и помощником. Таким другом ему могла бы стать женщина, но женщинам бывший Волковской не доверял, да и не встретилось ему за всю его жизнь ни одной подходящей… Тогда, может быть, ребенок? А почему бы и нет? Сын или дочь, которых он будет воспитывать с детства и привьет ему или ей нужные качества и необходимые взгляды на вещи… Да, пожалуй, ребенок – это именно то, что ему надо.

Однако одно дело – задумать, и совсем другое – воплотить свои идеи в жизнь. Для того чтобы обзавестись потомком, необходима была жена – женщина, которая будет заниматься ребенком, пока он еще маленький. К такой женщине бывший Волковской выдвигал целый ряд требований. Она обязательно должна быть красива (хочется получать удовольствие, глядя на свое чадо), здорова, хозяйственна и покладиста. Желательно бы, конечно, еще и из хорошего рода, дворянских кровей… Он уже начал приглядываться к потенциальным невестам, но потом решил не торопиться. На тот момент Павлу Смирному по паспорту было уже сорок шесть – не самый подходящий возраст для вступления в брак и рождения первенца. А значит, следовало сначала еще раз помолодеть.