Олег Рой - Вдали от рая

Неудачи в его практике случались редко, но с Виктором Волошиным – как ни прискорбно, но он вынужден это признать, – Волковской потерпел полное фиаско. И это было очень странно… Волошин подвергся сильнейшему энергетическому воздействию, даже двойному воздействию, потому что первый раз Вера напортачила, и ей пришлось повторить обряд. Прошло немало времени, больше двух месяцев, за это время объект должен был уже ослабеть душой и телом, впасть в депрессию, захлебнуться в потоке обрушившихся на него неприятностей. Во время своего визита в интернат он именно так и выглядел – грязный, оборванный, жалкий… И вдруг – такая перемена. Он, Волковской, на расстоянии чувствовал, как затягивается брешь в ауре подопытного, как слабеет с каждым днем, с каждой минутой поток поступающей оттуда энергии. Неужели Вера права, и донор действительно находится под защитой более сильного, чем он, Волковской, колдуна? Подобная мысль отчаянно пугала и заставляла искать другие версии объяснения. Быть может, Волошин защитил себя тем, что не вернул в интернат своего убогого братца? Подтвердить это, как и опровергнуть, трудно – Дмитрий не знал, как и почему закрываются отверстия в ауре, его интересовало лишь то, как они появляются. Теперь он понял необходимость изучения и этой стороны процесса – хотя бы с целью оградить себя в дальнейшем от подобных неудач. Как только вернется дочь, они сразу же приступят к новому исследованию.

Однако дни шли за днями, вот они уже сложились в неделю, а Вера по-прежнему не появилась. Он стал звонить ей на мобильный – и на тот, которым Вера пользовалась постоянно, и на запасной номер, служивший только для работы – но оба аппарата были отключены. Городской телефон на Сиреневом бульваре тоже не отвечал. Волковской забеспокоился, связался с несколькими известными ему приятельницами дочери – и все в один голос заверили его, что уже давно ничего не слышали о Вере, сами пытаются ее найти, но безрезультатно.

После этого появился страх. Не только мистический страх, который вызывала у него невидимая противостоящая сила, но и совершенно обычный, можно сказать, нормальный – отцовский. Жизнь в двадцать первом веке так непредсказуема… куда более непредсказуема, чем в двадцатом… Что, если Верочка попала в автокатастрофу? Она-то водит осторожно, но дороги полны лихачей… Что, если она повстречалась с убийцей-маньяком или пусть даже обыкновенным бандитом? А может, ее убили грабители в ее квартире и она сейчас лежит там, запрокинув прекрасное белое лицо в обрамлении разметавшихся великолепных волос?

Не в силах переносить этих мыслей, Волковской сам поехал на Сиреневый бульвар – лишь для того, чтобы встретиться с запертой дверью. Ключей от ее квартиры у него не было. В прошлом году Вера взяла их у него под предлогом, что пустит ненадолго пожить подругу, которая поссорилась то ли с мужем, то ли с любовником. Тогда он не настоял на том, чтобы получить ключи обратно, и сейчас корил себя за это.

Несколько раз позвонив и не получив никакого ответа, он уже повернулся, чтобы идти к лифту, но тут отворилась соседняя дверь, и оттуда выглянула полная крашеная блондинка неопределенного возраста. Розовый стеганый халат делал ее похожей на гламурный матрас.

– Здравствуйте! – Она расцвела в улыбке. – Вы ведь папа Верочкин? Ой, я каждый раз, когда вас вижу, удивляюсь: такая взрослая дочь – у такого молодого интересного мужчины…

– Да, я ее отец, – не слишком вежливо прервал он ее грубые, как хозяйственное мыло, попытки кокетства. – И мне срочно нужна Вера. Вы не видели, она давно ушла?

Блондинка приложила палец с облезшим серебристым лаком на ногте к двойному подбородку.

– Постойте, погодите-ка… Когда же это я их видела? Позавчера, кажется… Да, точно, позавчера, в пятницу. Как раз «Поле чудес» начиналось, я домой спешила. Иду с сумками из магазина – а они мне навстречу из подъезда выходят.

– Кто это – они? – нахмурившись, поинтересовался Волковской.

– Ну Верочка ваша с… Ой! Ой-ой, я сейчас!

В глубине квартиры раздалось шипенье, запахло подгорелой едой. Блондинка исчезла, и Волковскому ничего не оставалось, как дожидаться ее, прислонившись к стене. Ему казалось, что этой дуры нет слишком долго, мучительно долго… Хотя отсутствовала блондинка всего-то пару минут.

– Суп убежал, – пояснила она, возвращаясь. – Я японский суп варю, по рецепту из «Работницы», с корнем сельдерея. Говорят, очень полезно, и худеешь с него – с сельдерея-то…