Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

После того как Лао Ху вышел в отставку и стал столяром, место начальника уезда перешло к Сяо Ханю. Сяо Хань был выпускником Яньцзинского университета [27] Престижное столичное учебное заведение. , ему едва перевалило за тридцать; у него был совсем крошечный рот, размером с земляной орех, а еще он зачесывал назад волосы. Такой ротик, как у Сяо Ханя, часто встречался у женщин, среди мужчин это было редкостью. Сяо Хань приехал из города Таншань провинции Хэбэй и говорил на таншаньском наречии. С точки зрения яньцзиньцев, им что хунаньско-маянское наречие, что хэбэйско-таншаньское, все одно — понять сложно. Если уж сравнивать эти наречия между собой, то таншаньский говор Сяо Ханя был куда понятнее маянского говора Лао Ху. Но именно по этой самой причине в Яньцзине появились проблемы. Едва приехав в Яньцзинь, Сяо Хань осерчал. Однако его гнев не был вызван местными нравами и обычаями. Тридцать пять лет под началом Лао Ху не прошли для города даром: здесь не подбирали оброненные на дороге вещи и не запирали на ночь двери. Превращение управы в столярную мастерскую, насквозь пропахшую стружкой и лаком, его также не волновало. Но дело было в том, что Сяо Хань с самого рождения отличался говорливостью, его крошечный ротик не закрывался ни на минуту. Он предпочитал провести день без еды, но только не молча. Помимо разрешения судебных тяжб, он любил общаться с народом. А поскольку с каждым разом к его таншаньскому наречию народ привыкал все больше, и Сяо Хань все больше входил во вкус. Став начальником уезда Яньцзинь, Сяо Хань получил возможность выступать публично в любое время. Однако уже после нескольких таких выступлений он окончательно разочаровался в местных жителях. Сами слова они понимали, но вот их смысла не улавливали. Дабы восполнить этот пробел, Сяо Хань вознамерился действовать через «народную школу». Он планировал выступать перед учениками школы, чтобы те потом несли его мысли в народ. Но на тот момент в самом уездном центре, кроме разбросанных за городом нескольких частных заведений, не было ни одной школы. Лао Ху, управлявший уездом тридцать пять лет, думал лишь о своих столах да стульях, сундуках да ящиках, а про школы он как-то совсем позабыл. Строить школу с нуля оказалось задачей непростой. На это требовались деньги, но откуда их можно было взять в совсем небогатом уезде? Впрочем, даже если бы такие деньги и нашлись, меньше чем за год школу все равно не построишь. Сяо Хань, который ждать не мог, решил действовать, используя подручные средства. В уездном центре имелась католическая церковь, вмещавшая около трехсот прихожан. Ее настоятелем был один итальянец, настоящее имя которого звучало как Хименес Серени-Бенцони. По-китайски его звали Чжань Шаньпу, но жители обращались к нему просто Лао Чжань. Сяо Хань послал своих людей приклеить на двери его церкви объявление, что отныне церковь становится школой. Лао Чжань тотчас побежал в уездную управу к Сяо Ханю:

— Начальник, я вовсе не против вашей «народной школы». Но если вы упраздните церковь, то Всевышний это не одобрит.

Сяо Хань на это выдал:

— Со Всевышним я все вчера обсудил, и он все одобрил.

— Начальник, нельзя так шутить. Если вы так поступите, я пожалуюсь на вас в христианскую миссию Кайфэна.

В те времена католическая церковь в Китае обладала очень мощным влиянием, и начальству приходилось с ней считаться. Лао Чжань решил, что его слова припугнут Сяо Ханя, но тот вдруг хлопнул себя по ляжке и сказал:

— Господин Чжань, я чего хочешь испугаюсь, но только не суда. Давайте же, действуйте, быстрее поедете, быстрее вернетесь, а я вас в управе подожду.

Кто же мог подумать, что его заявление обнажит слабое место Лао Чжаня? Религиозная община Яньцзиня действительно подчинялась христианской миссии Кайфэна, но у Лао Чжаня с тамошним главой не сложились отношения. Глава кайфэнской миссии был шведом, настоящее имя которого звучало как Роджер Густафсон, но местные звали его просто Лао Лэй. Трения между Лао Чжанем и Лао Лэем возникли вовсе не из-за личной неприязни друг к другу, а на почве религии. В жизни можно решить любые конфликты, но когда начинаются споры о символе веры, то тут уж борьба не на жизнь, а на смерть. Из-за расхождений на религиозной почве, широкое распространение католичества вовсе не входило в планы Лао Лэя. У Лао Лэя уже давно зародилась мысль ликвидировать яньцзиньскую общину и объединить ее с другой миссией. Когда Лао Чжань пригрозил Сяо Ханю судом, то брякнул это просто так, он ведь не предполагал, что Сяо Хань его не испугается. Уже на следующее утро над входом в церковь вместо таблички с надписью «Небо помогает Востоку» появилась другая — с надписью «Яньцзиньская новая школа». Только тогда Лао Чжань просек, насколько Сяо Хань опасен. Оказывается, его действия, направленные против церкви, не были сиюминутным импульсом, он давно уже раскусил слабое место Лао Чжаня.