Ярослав Астахов - Встреча в Ареопаге

У Гермия подкосились ноги и он упал на землю. И пролежал так, простершись перед гробницей, до ночи, не заметив как она наступила. Когда же он очнулся и сел, и осмотрелся – то подивился произошедшей перемене: что вокруг тихо, и вместо солнца светит луна.

Тогда он откатил камень и заглянул в нишу. Там, в лунном свете, блеснула медная ручка погребального сосуда. Учитель извлек его и, не отдавая себе отчета, почему поступает так, внимательно осмотрел.

Увидев вытесненные рядом знак врат и крест, который римляне называют севастийским, Гермий, будучи посвященным, понял, что этому сосуду лишь придан вид наглухо запаянного. Он поместил пальцы в углубления по сторонам креста и, крепко сжав, осторожно повернул донышко.

Оно сместилось и отскочило. Гермий увидел, что в сосуде нет пепла. Там находился лишь пергаментный свиток. И вот что сообщал он.

«Смущавший население проповедями, учивший Ведам не так, как должно, схвачен и тайно вывезен за пределы страны. Народу сказано о Нем, что убит, и предъявлен сей сосуд, как будто бы с Его пеплом. Так сделано, что они не думали, будто Он – Бог бессмертный. Мы, брахманы, оговорили себя перед чандалою ради спокойствия в государстве. Но ты, посвященный, знай: воистину мы не запятнаны Его кровью».

И дальше следовали дата и ряды подписей.

Что-то переменилось в Гермии после того как он покинул долину пепла.

Он больше не искал следов Юноши. По крайней мере никого о Нем не расспрашивал.

Подобно паломникам с берегов Ганга, учитель мой отправился в неспешное путешествие к Гималайским горам, которые называют иногда Рипеямиюга. И в продолжение всего этого пути сохранял молчание, притворяясь немым. Ибо не хотел, чтобы какие бы то ни было разговоры отвлекали его от внутренних созерцаний.

Гермий, достигнув цели, не остановился надолго ни в одном из прославленных ашрамов – селений мудрых. Но двинулся без дороги и проводника в область, граничащую с вечными снегами вершин. И вышел к неприметной обители, что создана была безвестной общиной, основанной лишь недавно.

Старейшина этого небольшого сообщества отступивших от мира вышел ему навстречу. (Путник в тех местах – чудо.) И Гермий, ни о чем не спрашивая, приветствовал его как ученика Сына Бога!

Потому что увидел, что он таков.

Кто неизменно следовал своему пути, кто пережил на этом пути смерть Бога своего и Воскресение Бога своего – тому немыслимо не стать видящим.

Учитель мой остался в этой общине, где Юноша провел годы, и где окончилась Его юность. Здесь бережно сохраняли записанное о Нем на местном наречии. [31]

Здесь Гермия посещали видения, надолго оставлявшие его почти бездыханным. Затем он пересказывал их делившим с ним кров.

Он видел Мужа идущим по землям Персии, где еще Зороастр предрекал Его рождество двенадцать веков назад. И видел противление Его проповедям и козни жрецов Армузда, забывших Ясну, и более напоминавших уже поклонников Ахримана… [32]

Однажды, взволнованный сверх всякой меры видением, которое явило ему Мужа уже в иной земле, Гермий попрощался с приютившей его общиной и вновь отправился в странствие… Он отошел уже далеко, когда, среди пустынных плоскогорий Непала, ему был Голос:

– Не ходи к иудеям. У них Я распят, а ты, последовательный в стремлении к Истине, достоин видеть Бога Живого. Отправься в Обитель Тайны и подготовь ученика к встрече с учеником Моим. И – приходи ко Мне.

Тогда мой учитель во второй раз изменил направление пути, чтобы не сойти с него. И вот он пришел в сей город, заложенный на восемь тысячелетий раньше Александрии, как это передает Платон. И после этого Гермий больше уже не странствовал. Он пребывал неотлучно здесь, у этого алтаря на священной площади Ареопага. И передавал Знание способным его вместить.

«Он обошел за Ним целый мир… – думал, в этот момент, пришелец. – Спаситель наш обошел весь мир, который Он явился спасти! Но почему, когда при Иордане Он предстал многим, никто не ведал, какой огромный путь лежит за Его плечами?» И тут же странник вспомнил из писаний пророка: «Придет – и не будут знать, откуда пришел».

– Когда учитель почувствовал: Встреча, обещанная ему, близка – оканчивал между тем повествование Дионисий, – он благословил одного из учеников пребывать неотлучно вместо него. И ждать… Похоронив Гермия, я выполнял завет свято, и даже получил от сограждан прозвище: Ареопагит.

– И вот, – Дионисий встал, – ныне совершилось по слову учителя моего! Если не изменилось намерение твое, странник – пойдем, как ты говорил, к воде. Во имя нашего Бога, я хочу быть учеником твоим.