Андрэ Стиль - Последние четверть часа [Роман]

— Мам, мухи! Не видишь разве?

И тогда Жюльетта поднимается, велит Андре встать и обыскивает его.

— Опять притащил какую-нибудь гадость!

Она залезает к нему в карман и обнаруживает что-то завернутое в кусок промокшей и подозрительно розовой бумаги. Андре чувствует, что и карман его тоже промок. В газете толстый мягкий шар — овечий глаз.

— Я хотел показать его учителю!

— Ну что за паршивый мальчишка! — кричит Жюльетта. — Черт бы тебя побрал! Он меня в могилу загонит!

— Еще слишком светло и спать совсем не хочется!

— Я думал о том, что ты мне сказал, — промолвил Шарлемань, как только Марселен ушел. — Что-то происходит или готовится, это факт. Ты не заметил вчера, что они соорудили два новых барака пониже, почти на том же месте, где стояли бараки до войны.

— Точно. Но откуда эти люди берутся?

— Надо думать, перебираются из ночлежек, уж хуже, чем там, им не будет.

— Их же собратья и держат эти ночлежки, — вставила Эрмина. — Там, где можно драть шкуру с алжирца, они всегда сами первые. Это уж известно!

У Эрмины всегда все известно.

— Но больше всего меня удивляет, — продолжает Шарлемань, — что им никто не препятствует.

Марсель. Ведь они оседают на государственных землях. Раньше эти места принадлежали компании, а теперь все угольные шахты государственные.

Шарлемань. Может быть, эти земли относятся к Лесному ведомству, но тогда они опять-таки государственные.

Марсель. Похоже, власти не возражают против того, что они здесь селятся все одной кучей, а не распыляются по разным гостиницам. Нашему участку легче наблюдать за ними.

Шарлемань. Вот люди и говорят: раньше было хоть одно спокойное местечко — Понпон-Финет. А теперь по их милости полиция и сюда стала заглядывать! Подумать только: учредили особый участок в нашем Понпон-Финет!

Вот уже год, как здесь появилось новое отделение полицейского комиссариата. Оно расположилось в переулочке Буайе, перегороженном с одного конца. Здание выходит прямым углом на шоссе, которое спускается с железного моста через Гро-Кайю к шахтерским поселкам мимо Понпон-Финет, мимо Семейного поселка и Холостяцкого лагеря. И уж конечно, полиция не бездействует, все идет как положено: обыски, проверка документов, облавы, и все это началось даже раньше, чем появились новые бараки… Завелся у них и толмач-алжирец, который разгуливает в полувоенной форме. Вот уж кому несдобровать в один прекрасный день, как бы он ни остерегался…

Марсель. Да, так говорят. В общем, все эти удовольствия свалились на нас из-за них.

Шарлемань. Так или иначе, нужно как-то выяснить, я ради этого и пришел к тебе. Не наведаешься ли ты к Тайебу…

— Вен Тиди? — восклицает Марсель. — Да ведь он давным-давно уехал!

Шарлемань. Да Что ты! Вот досада! С ним хоть можно было разговаривать.

Марсель. Верно! Тайеб был славный парень. Прожил здесь лет десять и стал почти настоящим французом! Ты знаешь, какие у меня в литейном лихие ребята? Им на зуб лучше не попадайся. Так вот они прозвали его Туди [1] Игра слов: Тиди-Туди созвучно слову «болтушка». . Тайеб Бен Туди! — со смехом добавляет Марсель.

— Ну уж это нарочно, чтобы досадить женщинам! — говорит Эрмина.

— А он не злился? — спрашивает Шарлемань, словно не слыша ее слов.

— Ну что ты! Он смеялся вместе со всеми… Наоборот, это ему вроде польстило. Но раз его нет, найдутся же на заводе и другие парни?

Шарлемань. У меня на мартене только молодежь. Трудно сразу разобраться, с кем имеешь дело.

Марсель. Да они, может, и не знают ничего.

Шарлемань. Ну нет, я уверен, что, когда с ними ведут разговоры, они перед своими вожаками отчитываются. Так что не стоит их расспрашивать, они этого не любят. Ни к чему их дразнить.

— Что ж, дело хозяйское, — вздыхает Марсель.

Эрмина больше не вмешивается в беседу, мужчины продолжают разговор так, словно ее нет.

— Понимаешь, можно было бы как-то помочь этим ребятам, если бы знать, — говорит Шарлемань.

— Больно уж они подозрительны.

— Кстати говоря, куда он уехал, твой Бен Тиди?

— Понятия не имею. С ними никогда ничего не знаешь…

— Не может быть, чтобы его…

— Все может быть. Не такая уж это редкость.

— Неужели можно было кого-то арестовать из литейного так, что ты ничего не знал бы об этом?

— Видишь ли, ходят слухи, будто его взяли вовсе не в литейном, а в городе, там, где он ночует, или еще где-то, почем мне знать? Остальные ничего мне не говорят… Я делегат не от города, мне и в литейном по горло дел хватает. Мне даже думается, что он тайком укатил восвояси или еще куда-нибудь!