Посмотрели на остатки романского собора XI века через стеклянные окна в полу, спустились вниз, там веками хоронили почетных горожан. При реставрации был сделан срез захоронений, чтобы видны были останки сотен и сотен людей. Зрелище не для слабонервных… Земля, где время спрессовано, и все тут, ничего не исчезло, никуда не ушло…
А это что? На перекрестке двух улиц Марина увидела фонтанчик, в центре которого маленькая фигурка, которая собственно и фонтанировала. Писающий мальчик (Manneken-Pis)! Вот ты какой симпатичный малыш, оказывается…
[В то время и раньше в Москве была очень модна чеканка. Почему? Может быть, металл был из отходов военной промышленности? Излюбленным сюжетом почему-то был этот сильно изуродованный писающий мальчик. Марина видела эти «произведения искусства» и в галантереях, и во многих домах, где такая «чеканка» украшала двери туалетов.]
Дни шли. Они почти все время были втроем: уроки в школе отнимали у Мартина только утренние часы, когда Марина спала после, как правило, очередной бессонной ночи. Ни с одним мужчиной в своей жизни, включая мужа, она не провела столько времени вместе. Ни с одним не делила столько счастья узнавания.
* * *
Как-то вечером, когда были просмотрены все семейные альбомы, зашел разговор о том, как познакомились Мартин и Марта. Мартин, смеясь, сказал:
— Я тут совершенно ни при чем: она была моей учительницей, старше на четыре года, и сама же первая написала мне письмо. Что мне оставалось делать? Я был сиротой, в этой деревне чужак, вот и пошли под венец.
В каждой шутке, как известно… Но в их, как это уже воспринимала Марина, треугольнике, эта шутка могла обидеть Марту.
— Да вы же созданы друг для друга, у вас даже имена одинаковые! — взялась исправлять ситуацию Марина и покраснела: так фальшиво это прозвучало. Мартин взглянул на нее без улыбки. Но Марта, казалось, обрадовалась поддержке и выдвинула аргумент в свою защиту:
— До того как я написала тебе письмо, ты похвалил мои волосы.
— Это было, не спорю. Марина, вы можете представить, что эта строгая на вид седая дама была кудрявой веселой пампушкой? Да вот и фото, посмотрите.
Действительно, пампушка…
На второй или третий день, когда пошли смотреть окрестности, Мартин показал один дом, другой, — все они принадлежали семье Марты. Богатой в их семье была она — не он, «чужак».
— Сколько ни живи, а раз не родился в этом месте, своим уже не станешь, и на похороны только семья придет, — он произнес это с грустью.
Марине стало его ужасно жалко. Подумала: «Может, он и чужой для этой деревни, но он свой на своей земле, чудесной и многострадальной. Деревня — она „деревня“ и есть: за забором леса не видит. Он Белг из племени белгов! »
В один из первых дней Мартин поставил кассету, купленную когда-то для детей-школьников, — «История и культура Фландрии XV–XVI веков». Марина открыла для себя много нового.
[Не всякая земля в Европе может гордиться такой историей, как Фландрия (древнее название этой земли предположительно — «низменные болота»). За свою географию и расплачивались. Эту землю кроили и перекраивали, делили мечами, договорами и религиозными распрями, топтали и пешие, и конные. Но был у графства Фландрского свой «золотой» век — XV! Бургундский герцог взял тогда в жены фламандскую герцогиню, а вскоре в этом союзе сильнейшей стала развитая Фландрия. Герцог, а вместе с ним и весь бургундский двор переехал во Фландрию. Фламандско-бургундский двор своей роскошью и блеском галантных увеселений превосходил все европейские дворы. Именно он — не Париж — диктовал моду Европе.
Начался расцвет фламандской живописи, заказчиками которой стали теперь не только церковь и знать, но и богатые горожане. Возник абсолютно новый жанр искусства — портретная живопись. Портреты, выполненные на заказ, не идеализировали современников, оставляли им все их морщины, негреческие носы и двойные-тройные подбородки. Портреты в деталях изображали одежду и интерьеры. В известном «Портрете супругов Арнольфини» Яна ван Эйка, изображающем пару сразу после венчания, невеста уже выглядит глубоко беременной благодаря модному платью, хотя, судя по застеленной кровати, девственность она еще не потеряла. У женщин была мода на беременность. Одежда соответствовала идеалам времени. Кораблестроение, ремесла, торговля, финансы — везде Фландрия была в то время «впереди планеты всей». А фламандское сукно и фламандское кружево! А города — Антверпен, Брюгге, Гент! Слава о их красоте и богатстве шла по всему миру, потому что корабли из Антверпена бороздили просторы всех океанов. Даже то, что Фландрия, как и большинство европейских стран, была под властью колоссальной империи Габсбургов, не мешало до поры до времени ее процветанию.
Читать дальше