Марсель Эме: Три случая из уголовной хроники

— Итак, я вижу и вы тоже…

— Вы тоже? — эхом отозвался Гонфлье. Мужчина поднял глаза и равнодушно взглянул на двух незнакомцев, стоящих перед ним.

— Мой бедный друг, — продолжал Финар, — конечно, во всем опять виноваты женщины?

— Да, женщины… — сочувственно прошептал Гонфлье. — Все они!

При этих словах человек встрепенулся и сказал устало:

— Женщины, о да! Женщины…

Однако, когда Гонфлье фамильярно взял его за руку, он отстранился.

— Пустите меня, — сказал он.

Но с обеих сторон на него излился такой поток нежности, что он не мог устоять. Финар тоже взял его за руку и вздохнул.

— И мы, мы оба прошли через это… И тоже сегодня вечером.

— Что такое горе, мы и сами знаем, не сомневайтесь…

— Из-за женщин, — сказал Финар, — чего только не бывает. Вон Гонфлье расскажет вам об этом не хуже меня. Хорошим парням не везет, примером тому мы трое. Достаточно посмотреть на ваш профиль, и станет ясно, что вы не заслужили того, что с вами случилось. Бьюсь об заклад, как раз наоборот.

Мужчина повис на руках у наших приятелей. Он беззвучно плакал.

— Давайте, давайте, вам станет легче, вот увидите. Мы-то уж отплакались, — сказал Гонфлье.

— Самое лучшее — это довериться друзьям, — посоветовал Финар.

Мужчина покачал головой и заморгал мокрыми от слез глазами.

— Меня зовут Ланжло, — сказал он. — У меня шестьсот тысяч франков ренты.

Гонфлье восхищенно выругался. Финар опечалено пожал плечами и прошептал:

— Как хотите, но попасть в этакую переделку, когда ты так богат, просто обидно.

— Я говорю это, чтобы вы лучше меня поняли. Год назад я повстречался с женщиной и оказался настолько неосторожен, что стал за ней ухаживать. У нее были красивые глаза и нежный голосок. И вот сейчас, в лесу, я понял, что из-за него-то я и погиб. Я не мог больше слышать этот голос, такой нежный и певучий.

— Чувствам не прикажешь, — заметил Финар. — Обычный случай.

— Я говорил ей, что люблю, а она смеялась в ответ: «В самом деле?» Боже мой…

Ланжло собрался было зарыдать, но Гонфлье помог ему прийти в себя.

— Смелее, смелее. Будьте тверже! Подумаешь, женский голос!

— В том-то и дело, что женский голос, эх вы! Я был холост, и понятно, почему я так боялся заговаривать о свадьбе. Когда у тебя шестьсот тысяч франков ренты, то невольно призадумаешься, стоит ли их разбазаривать. Да, я был совершенно прав, что не хотел спешить. Но кто знал… Наконец я согласился, поддавшись на уговоры нашего общего друга, у которого была этакая рыжая шкиперская борода…

И, сжав кулаки, Ланжло завопил дурным голосом, явно непривычным к такого рода фиоритурам.

— Грязный тип! Я эту твою бороденку по волоску повыдергаю! Мерзавец! Ну попадись мне только в темном переулке… Я тебя заставлю просить прощения… Ты у меня попляшешь! Я тебе оторву голову вместе с твоей рыжей бороденкой!

— Нет, нет, — по-отечески утешая, возразил Гонфлье, — вы этого не сделаете.

— Как не сделаю? И глазом не моргну, слышишь! Оторву ему…

— Это будет просто неблагоразумно, — сказал Фи-нар. — Надо уметь довольствоваться малым. Не думайте вы больше об этой проклятой рыжей бороденке…

— Не думайте… — злорадно усмехнулся Ланжло. — Сначала послушайте, что было дальше. Итак, это ничтожество меня убедило. По его словам, она была само совершенство. Я слушал развесив уши, да к тому же она и вправду была привлекательна. Само собой разумеется, у нее не было ни су за душой; в этом смысле надежды возлагались на ее дядю по материнской линии — она не без умысла называла его «мой старый дядюшка», но ему от силы было сорок пять, и вдобавок он был здоров как бык. Но мне бы и в голову не пришло хоть раз упрекнуть ее в чем-то, если бы она вела себя достойно, как полагается супруге. Сейчас я взбешен, хотя я совсем не злой человек…

— Мы тоже! — воскликнули Гонфлье и Финар. — Разве может кто-нибудь быть добрее нашего брата!

Ланжло горько усмехнулся и, позабыв про свой рассказ, погрузился в мрачную задумчивость.

— Это не все, — сказал Финар. — Вам осталось самое главное.

— Верно — самое главное и самое печальное. Итак, в конце прошлого года я женился. Прекрасное зрелище, и народу в церкви собралась целая толпа. Он был свидетелем… Мерзавец! А потом все время терся у нас. Он был другом дома — короче говоря, спал с моей женой!

— Положа руку на сердце, — сказал Финар, — я ждал этого с самого начала.

— А я, — сказал Гонфлье, — как только вы заговорили о том, что оторвете ему голову, тоже кое-что заподозрил.