Кингсли Эмис - Девушка лет двадцати

Поскольку девицы и бровью не повели при этом восклицании, я переспросил Роя, что он имеет в виду.

– Чистый спорт! Честная игра! – припечатал он. – Специально подзадоривают публику, готовят к предстоящей мясорубке.

Девушки одновременно фыркнули, обменялись взглядами, отвернулись. Удивившись такой осведомленности Роя, я почти вспомнил некую статью, попавшуюся в одном воскресном журнале пару недель назад. Борьба продолжалась. Под конец то ли немец, то ли поляк поднял то ли поляка, то ли немца, взвалил его себе на плечи, немного постоял, раза три прокрутился вместе с ним на месте, потом довольно аккуратно опустил на ковер противника и стал на него коленом. Звякнул колокол. Некто в смокинге, довольно долго говоривший в самом начале, пробрался на ринг с мегафоном в руке и с неспешной важностью офицера, вернувшегося с поля боя, объявил результат решения судейской коллегии, мол, в результате верчения противника пропеллером и последующего низложения его на лопатки один из борцов одержал верх в решающем раунде, что позволяет назвать его победителем. Последовали кое-какие аплодисменты, к которым благоразумно присоединился и Рой – словно хлопал коллеге-виолончелисту, вполне профессиональному и техничному, однако не отличившемуся особой теплотой исполнения. Для вида и я зааплодировал, затем дал себе установку: успею ли до того, как действие сдвинется с мертвой точки, напеть (мысленно) начало каждой части всех струнных квартетов Бетховена в порядке написания.

Едва я подошел к скерцо квартета для арф (опус 74), как в зале установилось то, что с большой натяжкой можно назвать затаенной тишиной. Но тут же и она была нарушена приступом нечленораздельного воя, раздавшегося откуда-то из угла. Через мгновение группа людей в теннисках и полотняных штанах, один из которых держал наизготове нечто наподобие вил, выволокла к рингу под лязганье цепей и перемежающиеся завыванием крики буквально гигантское существо могучего телосложения. Вслед за этой толпой появился еще один субъект, сравнительно ординарной наружности, с платиновыми волосами и в серебряном плаще с блестками. Каждый из участников выбрался на ринг, первый – в сопровождении нового взрыва воплей и лязганья цепей, а также единичных размахиваний вилами, второй – совершенно добровольно. Также возник со своим мегафоном и ведущий. Поведав публике, что крупнейшие ученые до сих пор спорят, к какому виду отнести данное загадочное существо, тот, в частности, между взрывами по большей части иронического посвиста, произнес примерно следующее:

– В-э-э-э красном-э-э-э углу – весом в восемнадцать-э-э-э стоунов-э-э-э пять-э-э-э фунтов Неч-то-э-э-э с острова-э-э-э Борнео-о-о!

Последовал оглушительный свист, во время которого с Нечто были сняты кандалы и оно, расправив руки и ноги, принялось с непритязательным видом, однако довольно высоко взлетая, скакать взад-вперед по рингу. На нем было что-то вроде набедренной повязки или подгузника, и, можно сказать с уверенностью, такого волосатого существа я в жизни своей не видывал, хотя почти полностью скрывавшее его лицо грубое покрывало, по-моему, почти полностью скрывало также его лысую башку. Я был наслышан уж не меньше Пенни насчет собственно постановочных эффектов профессиональной борьбы, и так же, как и все вокруг, восхитился наличием цепей и вил, но все же был неизмеримо счастлив, что не я стою на ринге против этого Нечто. Какой-то он весь был расхлябанный, и это наводило на мысль, что он может вдруг взять и изменить или начисто позабыть основные векторы той роли, которая ему предназначалась. Он был явно тяжелей своего противника, который, названный Рыцарем Святого Георга, уже отвечал на приветствия из своего, кажется синего, угла; теперь, сбросив плащ, на вид он оказался довольно мускулист.

Ударил гонг. Нечто невнятно забормотало, подтащилось к Рыцарю и ребром руки влепило ему такой удар, что у того не просто с ходу подкосились ноги, но падение случилось так быстро, что я такого не ожидал. Затем с той же быстротой, упершись руками в пол, Нечто из этого положения боднуло поверженного противника головой в живот. Рыцарь взвыл от боли и ярости, но вопль был вмиг оборван Нечто, наступившим противнику на горло. По-видимому, все прошло незамеченным для судьи, так что только после многократного повторения этого приема и при нарастающем недовольстве публики судья, вцепившись в черную шерсть агрессора и действуя коленом в качестве рычага, оттащил его прочь. Судья с пугающей резвостью кинулся обратно, хотя в его адрес последовало одиночное недовольное порыкивание да пара подскоков на метровую высоту. В это время очухавшийся Рыцарь зашел к противнику с тыла и поверг его наземь, подрезав колени мощным ударом, который мог свалить и тиранозавра, после чего принялся выделывать что-то непонятное и ужасное с его рукой. Однако не успел я и глазом моргнуть, как Нечто со страшной силой лбом ударило Рыцаря в лицо, и тот рухнул затылком об пол.