Сергей Кузнецов - Хоровод воды

Никита теперь богатый, бизнесмен – предприниматель. Я диссертацию не защитил, так надеялся, что хотя бы сын не оплошает, но, видать, не судьба. В бизнесе нет диссертаций, я знаю.

Светка говорит, постарел наш мальчик. Мешки под глазами, двойной подбородок, работает, наверное, много. Она не понимает – зачем? Вот мы с ней живем на триста долларов в месяц, и нам хватает, а Никита с Машей тоже вдвоем живут, но тратят какие-то чудовищные деньги. Понятно, молодые еще, в ресторан сходить, в отпуск съездить, машина опять же – ну все равно, пусть тысяча, ну, пусть три. А он как-то сказал: в прошлом месяце я заработал десять тысяч. Светка еще переспросила – рублей? Десять тысяч долларов, куда же деть столько денег? И, главное, не откладывают ничего, все тратят, все проедают.

Честно говоря, хотелось бы внуков. Маше скоро сорок, а детей все нет. Светка однажды спросила – не собираетесь, мол? – так Никита разозлился, закричал: Мама, когда соберемся, ты узнаешь первая, не задавай дурацких вопросов, прошу тебя!

Вот поэтому и говорим о политике, чего уж там. Про детей не спрашивай, про деньги не говори. Может, водки предложить? Под водку все-таки разговор лучше идет. А то сидим, как неродные. Как дела? Хорошо. А у вас? И у нас. Вот и весь сказ. А так накатили бы грамм по пятьдесят, может, и разговорились бы.

А то выйдет как с Сашкой – захочешь поговорить, да не с кем уже.

Никита смотрит на родителей и думает: что мы сидим как неродные? Может, рассказать им что-нибудь? Так им же неинтересно. Скажу я, например, что получил новый заказ, двадцать пять аквариумов для начала, потом больше, если дело хорошо пойдет. Ну и что? Папа скажет: Молодец, сынок! Мама подумает: Зачем тебе столько денег? Вот и весь разговор. А я горжусь тем, что я делаю! Отец не защитил диссертацию, а я сделал удачный бизнес! Это и значит: я – хороший сын и достойный наследник. Жалко только, я никак не могу объяснить это родителям.

Про работу я не могу, а про Машу – что говорить? Начнут спрашивать, не думаем ли мы насчет детей – ну, мы думали, целых два года, как заведенные. С врачами, клиниками – денег уйма, времени уйма, ноль результата. Больше Маша об этом не заговаривает – ну и слава Богу, наверное. Об этом я им, правда, тоже никогда не рассказывал – Машка просила, да и вообще – тема такая, сложная.

Выходит, все темы у нас сложные. Про дядю Сашу тоже не спросишь – как так получилось: братья – а не разговаривали тридцать лет? Про брата моего тоже лучше не спрашивать: если бы не дядя Саша, я бы вообще не знал, что у меня есть брат, папа мне о нем даже ни разу не говорил. Я маму спросил однажды, она плечами пожала, ответила: Я его никогда не видела, да и Вася тоже не видел.

Вот и получается: родителей ни о чем не спросишь, ничего не расскажешь. Надо было дядю Сашу спрашивать, да теперь поздно уже.

Вот так они сидят молча, каждый со своими вопросами, а может, и нет, может, рассказывают анекдоты, говорят о политике, смотрят Петросяна, может, даже обсуждают «дядю Сашу», царство, говорят, ему небесное, или, напротив, совсем не помнят ни о нем, ни обо мне, и нет им дела, что на другом конце Москвы я избитый лежу в мокром снегу парковки, плачу от жалости к себе, спрашиваю снова и снова… Зачем им всем столько денег? Зачем столько денег Никите? Что значит «нам хватает»? Сколько денег хватает для жизни мне? Сколько бы хватало, если бы я не пил? Похож ли Никита на своего отца? Похож ли на своего отца я? Кто, в конце концов, мой отец – Василий Михайлович или дядя Саша? Что, в конце концов, случилось с ними тридцать с лишним лет назад?

Билет на самолет может казаться голубой мечтой только во сне. Юг и Запад не для меня, они – для курортников с большими деньгами. Мои края – Север и Восток, да не города, а тайга, тундра и море. Большие города все одинаковы. Центральный проспект сталинской архитектуры да новые районы типа наших Черемушек. На домах лозунги и призывы: «Планы партии – планы народа», «Слава КПСС!», «Храните деньги в сберегательной кассе».

Нет, ребята, мне ехать на Север и Восток – работать, а не путешествовать. Два года после армии – то в одной экспедиции, то в другой. Только этим летом я на свою беду остался в Москве – и вот теперь «на Север, на Север!» стучит мое сердце, как три сестры со своим «в Москву, в Москву!».

Мне в Москве нечего делать. Этот город опустел для меня.

Вы спросите – как опустел? Разве не живет в этом городе шесть миллионов советских граждан, честных трудяг, рабочих, ученых, студентов? Да, конечно, бывают отдельные недостатки, встречаются рвачи и хапуги, чинуши всех мастей – но разве мало в столице нашей Родины хороших людей?