Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

Все это называлось курс молодого бойца.

Все правильно, каждому молодому бойцу, воину, как у них говорили, нужен курс. Адаптация. Чтоб не сразу в дерьмо по самые уши, а погружаться в него постепенно. Принюхиваясь и привыкая.

Школа жизни? Тоже подходит…

Солдат должен все уметь. Найти выброшенный окурок и раскурить его на троих. (Кто бы ему сказал пару месяцев назад, что он научится ловко собирать окурки, острым глазом сразу определяя возможные грибные места?) Украсть рукавицы у такого же бедолаги из соседнего учебного взвода, потому что твои украли вчера. Доесть оставленную сержантом в тарелке перловую кашу на бегу, на дистанции от стола до мойки, потому что от голода уже все внутренности сводит. Не спать ночами, а потом засыпать на спине, потому что это кайф, на спине не сразу проваливаешься в сон, а еще несколько секунд осознаешь, что ты засыпаешь. Полный кайф. Балдеешь просто от осознания того, что можно будет какое-то время поспать…

Конечно, армия – это школа! Где еще научишься таким необходимым в жизни вещам?

Впрочем, по сравнению с дедами в боевой части, учебные сержанты были не плохими ребятами. Как по сравнению с учебными сержантами его детский мучитель Куча представлялся теперь просто добродушным шутником. Серега в этом убедился, курс молодого бойца закончился, и их призыв распихали по частям.

Самое смешное, что где-то продолжалась нормальная человеческая жизнь. Жека писал ему забавные письма про факультет журналистики, про творческие пьянки и университетских девчонок. Мать писала каждую неделю. Советовала, чтоб он хорошо ел и не простужался.

Ел Серега действительно хорошо. Только мало. Есть ему хотелось даже во сне. А что касается простуды, то сбегаешь в сортир среди ночи в двадцатиградусный мороз в одном ХБ и сапогах на босу ногу, – какая уж тут простуда?

Конечно, ничего такого Серега домой не писал. Наоборот, сообщал, что все нормально, все хорошо, тащит службу как положено, день и ночь – на сутки ближе к дембелю. В общем, скучает, целует, ждет встречи. Незачем ей все знать, без него она осталась совсем одна, ей и так нелегко. Кроме того, он знал, ребята рассказывали, их письма проверялись особистами.

В то время мысли о самоубийстве не казались Сереге такими уж невероятными. А что, тоже выход. Особенно, если впереди два года. Два года, которые ему, прослужившему месяц, казались бесконечными и темными, как полярная ночь…

Когда тебя бьют – это не страшно. Если привыкнуть. По большей части, это даже не больно. Ударить больно – тоже надо уметь. Например, бить противника по роже – очень обидно для противника. Но не больно. Удар носком сапога по кости голени куда больнее. В солнечное сплетение – тоже хорошо. Если хорошо попасть. Но попасть в него не так просто. Человек инстинктивно защищает и солнечное сплетение, и свои любимые детородные органы. И руками прикрывает, и коленями помогает. А вот затылок, например, защищают редко. А там есть такая симпатичная ложбинка, если туда хорошо врезать – звезды перед глазами будут еще долго складываться в созвездия. Молодому Сереге как-то врезал по затылку дед-ефрейтор Паньков, он потом минуты две звезды ловил. И запомнил.

Нет, человек – это существо гораздо более крепкое, чем кажется. Его не так-то просто сбить с ног. Даже боль причинить не просто. Уметь надо. Вот ефрейтор Паньков умел сделать больно. Он был худой, угловатый, белобрысый и всегда сутулился. С виду и не скажешь, что сильный. Но бил так, что дух захвытывало. Тяжело бил. И знал куда. Врежет, например, носком сапога по внешней стороне бедра, над коленкой, где сухожилия начинаются. И два дня хромаешь. А следов никаких.

Когда Серега был «зеленым» солдатиком, его много били. Ломали долго. Он сначала все пытался сопротивляться. Терпел, терпел, а потом огрызался. Несколько раз «деды» проводили с ним ночью воспитательную работу. Поднимали с койки и молотили. Когда их человек десять, какое уж тут сопротивление. Сам не видишь, откуда бьют. Сопротивляйся или нет, повиснут на тебе, завалят, между койками и затопчут. Сломался, конечно, тут всех ломали, и штангистов, и каратистов.

Потом ему тоже приходилось много драться. Что его школьный бокс, ерунда, игрушки, адреналин для джентльменов. В армии Серега научился драться по-другому. По-настоящему. Сначала на себе прочувствовал, как и куда надо бить, потом на других практиковался…

Серега попал служить во внутренние войска. В Западную Сибирь. В линейный конвойный полк, так это официально называлось. А проще говоря, охранять колонии с заключенными.