Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

– Складно врёшь, – шмыгнул носом писатель, – только я тебе не верю. И знаешь почему?

– Потому что я – тупой фоннат, – с готовностью признался Виталик, скрываясь за кофейным автоматом. – Вам с сахаром или…

– Или. И сделай так, чтобы не с горкой было, а в чашку можно было нацедить другого напитка.

– Одобряю ваш выбор! – угодливо сообщил Виталик.

– Твои попытки произвести на меня хорошее впечатление смешны и неубедительны! – перебил его писатель.

– Может быть, это подношение как-то изменит ваш взгляд на действительность? – Виталик машинально скопировал его манеру выражаться.

Писатель нахмурился было, но тут исполняющий обязанности «дуры-секретарши» водрузил в центр журнального столика довольно-таки солидную чашку, до половины наполненную превосходным кофе. Склочный старец одобрительно хмыкнул, достал из внутреннего кармана пиджака, расположенного где-то на уровне печени, заслуженную фляжку и доверху долил чашку коньяком.

– Спасибо, свободен, – пробулькал он, дегустируя напиток.

– Послушайте, господин Бржижковский, сэр! Ну что мне сделать, чтобы вам понравиться? – взмолился Виталик.

– С таким подходом ты мне никогда не понравишься! – заявил писатель. Он пришел в благостное расположение духа и готов был немного подурачиться и даже отчески подразнить своего несмышлёного, но забавного поклонника.

– А как быть? Что поменять? – почувствовав слабину, Виталик живо взгромоздился на ручку дивана и принял непринуждённую позу. Принимая её он, впрочем, чуть не смёл со столика хрустальную пепельницу, недавно свалившуюся на Константина Петровича буквально с небес.

– Да ничего не меняй, просто не пытайся мне специально понравиться. Меня это только злит, знаешь ли, – признался писатель и наконец-то затушил свою отвратительную сигару. Атмосфера в приёмной сразу же начала меняться в лучшую сторону.

– Ну а что мне сделать, что? Посмотрите, как я унижен и раздавлен! – жалобно произнёс Виталик.

– Это ты-то унижен? – усмехнулся писатель, но тут же усилием воли нацепил на себя брюзгливую маску. – Послушай-ка, ты от меня слишком много хочешь. Может быть, я ошибся и сделал в самом начале неверные выводы на твой счёт, но ты не настолько хорош, чтобы я всерьёз пересмотрел своё отношение к тебе и признал, что ты неплохой парень.

– Но вы же уже почти сделали это! – умоляюще произнёс Виталик.

– Ну уж хрен тебе. Я только предположил, что могу ошибаться. Вот если бы я это признал – тогда ты мог бы праздновать победу. А пока что ты по-прежнему унижен и раздавлен. Ну, может быть, раздавлен чуть меньше, чем помидор, по которому проехалось двенадцать составов, груженных древесиной.

– Правда? Вы меня так утешили!

– Шесть составов – это будет тебе в самый раз. Утешайся, мой мальчик, – кивнул автор.

– Здорово! – мечтательно протянул Виталик.

– Так-так, а ну-ка не пытайся меня очаровать! Я так старательно в тебе разочаровывался, а ты тут хочешь разрушить такую совершенную постройку.

– Вы, выходит, нарочно разочаровались во мне? А я думал, что просто с первого взгляда вызвал в вас неприязнь, – пробормотал Техник и старательно взъерошил волосы. – Тогда я ничего не понимаю.

– Не люблю своих фанатов. Вам только и надо, что втереться в доверие, чтобы потом рассказывать другим таким же фанатам, которым повезло чуть меньше, как вы разговаривали с Самим. И Сам благосклонно отвечал. Это что-то вроде коллекционирования автографов, пивных пробок и футбольных мячей. Тебе ведь наплевать на то, что я тебе скажу. Важен сам факт общения, а не смысл сказанных слов. А я так не умею. Если уж разговаривать с кем-то, то ради результата, потому что я и сам с собой знаешь как разговаривать могу?

– Не сомневаюсь, – хихикнул Виталик и неожиданно стал совсем серьёзным. – Но посмотрите, если бы мне не был важен смысл, стал бы я ваши книги читать и перечитывать, так, что наизусть уже всё выучил? Только вы, похоже, так дрожите над каждым своим высказыванием, что доверяете их исключительно бумаге, а при фанатах вроде меня ими не очень-то разбрасываетесь. Спасибо, всё понял. Буду читать книги, и больше к вам не стану приставать.

– Ай молодец! – покачал головой писатель. – Верно, если мне в голову приходит стоящая мысль, я её приберегаю для какого-нибудь подходящего романа и стараюсь не израсходовать в обычном разговоре. Знаю, бывают такие ребята, которым нравится заниматься самоцитированием – они на все лады повторяют одну и ту же фразу, мне же кажется, что слово – как воробей. Один раз вылетело – и всё, в следующий раз надо высиживать и выкармливать нового. Неважно же, какова аудитория, при которой ты произнесешь удачную фразу или расскажешь историю. Рассказал – израсходовал. Придумывай новую.