Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

– Столько работы придётся делать впустую! И сколько уже сделано, – поморщился Лёва и со злости саданул кулаком о ладонь. В кабинете шефа он опасался лупить со всей дури по стенам или по столешнице – кто знает, как тут у него всё устроено, вдруг можно сдачи получить?

– Да ладно. Зато осчастливим каких-то людей просто так. Ну, и им же хорошо от этого будет, правда? – вмешался Шурик. – Кстати, а куда потом через два месяца денутся их желания? Те, что мы не успеем исполнить?

– А вот это вы можете увидеть и оценить сами. Надо полагать, отпустят. Однажды человек проснётся, и поймёт, что мысль, сверлившая ему мозг последние два месяца, исчезла.

– И тут же у него высвободится куча сил и энергии на жизнь как таковую! – радостно подхватил Шурик.

– Абсолютно точно, – кивнул Кастор. – Кто знает, может быть от этой истории пользы будет гораздо больше, чем вреда. Посмотрим.

– Не надо нам помощников из других городов, – вдруг сообразил Виталик. – Я же могу теперь вычислять время и место зарождения желания. Так что хоть через полчаса притащу вам список этих иллюзорных носителей.

– Список мне не нужен, он нужен вам, – покачал головой Кастор. – Если удастся отсортировать этих ребят и не вмешиваться в их жизнь, это будет крайне полезно. Ты в самом деле это сможешь?

– Смогу! – бодро кивнул Виталик. – Это совсем простое дополнение к обычному модулю, только бесполезное практически. Ну, время зарождения желания ещё как-то может быть интересно, чтобы знать, как долго человек мучается и страдает, но вот место – вообще никого не волнует. Хотя и время у каждого своё. Кому-то, наверное, эти два месяца адом покажутся.

– А кому-то, напротив, пойдут на пользу, – заметил Константин Петрович. – Никто же не отнимает у этих людей возможность самостоятельно добиваться исполнения собственного желания.

– О как! – неожиданно хлопнул себя по лбу Виталик. – Значит, если меня теперь обуяет какое-нибудь желание, надо его на пару месяцев отложить и посмотреть, что с ним будет. Вдруг само рассосётся, а я надрываюсь, исполнять его лезу?

– Всё так, – рассеянно кивнул Кастор. – Только не советую вам очень уж расслабляться. Аврал закончен, но обязанностей ваших никто с вас не снимал, продолжайте работать, как будто ничего не произошло, а ты, Виталик, проследи за тем, чтобы ребятам не пришлось делать ничего лишнего.

– Отлично придумано. Разведчики рвут задницу на британский флаг, бегают по городу с высунутым языком, притаскивают контакты, а великий Техник им и говорит: это у вас не настоящий носитель, а иллюзорный. Выкиньте его в помойку и проваливайте с глаз моих! – свирепо произнёс Лёва.

– Понимаю твою печаль, – наконец вмешался Даниил Юрьевич. – Хочется, чтобы задолбались все, а выходит так, что задолбаешься только ты. Обидно, слов нет, но ты уверен, что Виталику стоит удалить его программу ради того, чтобы задолбались все и тебе не было так мучительно больно?

– Не надо ничего удалять, – буркнул Лёва, – но могу я хотя бы сказать, что мне обидно? Наташка, кстати, тоже работает на износ, если вы не заметили.

– Да нет, да я могу… – испуганно глядя на Кастора, произнесла Наташа.

– А для Наташи вся эта история – отличная школа! – заявил тот. – Не придумать ничего лучше для начинающего, чем абсолютный, стопроцентный аврал вроде этого.

– К тому же, – добавил Даниил Юрьевич, – наш начинающий пока не знает другого режима работы.

– Да я справлюсь, я справлюсь! – пообещала Наташа.

– Ну что ж, детали вы, я думаю, сможете обговорить и без меня, – широко улыбнулся Кастор, – а мне пора. Кстати, Шурик, который скромно сидит там в углу и молчит, наверняка ничего вам не сказал.

– Что он ещё натворил? – строго посмотрел на Шурика Константин Петрович.

– Почему же сразу– натворил? – с вызовом спросил у него Денис. Коммерческий директор вызова не принял, слегка ссутулился и осторожно поглядел на Кастора.

– Ничего особенного, – пожал плечами Кастор. – Вчера вечером Шурик спас мир. Только и всего.

– Как это – спас? – удивился Лёва. – Как супермен?

– В детали мы вдаваться не будем, мне и так влетит от Троши за излишнюю, скажем так, разговорчивость. Но не мог же я утаить от вас такое.

– Извините за наглость! – поднял руку Виталик, и затараторил, чтобы его не успели остановить. – Вы вот так запросто Трофима Парфёновича уменьшительным именем называете, что у меня мурашки по коже, и, наверное, не у меня одного. Кажется, что за то, что мы слышим столь непочтительное обращение, он всех нас испепелит. Пожалейте бедных детей, пожалуйста!