Нина Шнирман - Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

— Что-о-о?! — Не может быть, неужели Мамочка так сказала? И у меня в голове все мысли сталкиваются, потому что я хочу, очень хочу всё это съесть сама и не хочу ни с кем делиться! Пряник маленький и конфета не очень-то большая… Если всё это разделить на три части, как мало получится! Нет, это же мой день рождения! Я должна всё это съесть сама! Так хочется! Всё съем сама! Сейчас скажу Мамочке — только надо придумать, как сказать.

Я смотрю на Эллочку и на Анночку — у них такие странные лица! Почему, думаю я? И сразу понимаю: они меня жалеют. Они понимают, как мне хочется всё съесть самой. Но они знают, что мы всегда всё делим на три — и я сейчас это тоже разделю, думают они. И жалеют меня! У меня начинает стучать сердце: как же так, неужели я «жадина»? Мы всегда всё делим на три — всё, больше я не буду про это думать, про пряник и про конфету, и я говорю:

— Мамочка! Помоги мне, пожалуйста, разделить всё на три части, а то я боюсь пряник раскрошить.

Когда мы выпили чай, Мамочка спрашивает меня:

— Нинуша, как ты зайцев назовёшь?

— Не знаю, ещё не думала, — говорю.

— Назови их Ночик и Небик, — говорит Эллочка задумчиво, — голубого Небик, а синего Ночик! — Я так удивилась — она сразу придумала такие красивые имена! — Тебе такие имена нравятся? — спрашивает Эллочка.

— Очень нравятся! — говорю.

— И мне очень нравятся! — говорит Анночка.

— Красивые имена, — говорит Бабушка.

— И очень подходят этим зайчикам, — смеётся Мама, — потому что тёмно-синий цвет — это цвет ночи, а голубой — цвет неба. Ты хорошо это придумала!

Мамочка обнимает нас всех по очереди и целует. А имена Ночик и Небик кажутся мне не просто именами, а ещё чем-то. Я думаю про это, но не могу найти слова, чтобы это понять. И тогда я просто думаю: как всё это замечательно и прекрасно!

— Почему ты не пошла в музыкальную школу? — спрашивает меня Эллочка. — У тебя ведь сегодня урок по специальности, и в понедельник ты не ходила!

— А я бросила музыкальную школу, — говорю, — больше ходить не буду.

— Что значит «бросила»?! — Эллочка так хмурит брови, что я понимаю: она не понимает, как можно бросить музыкальную школу.

— Не буду больше ходить в музыкалку!

— Но ведь ты туда поступила! Ты сама хотела!

— А теперь не хочу!

— Почему?!

— Потому что скрипка очень противно скрипит, от неё по спине мурашки, но не хорошие, а плохие.

— Это потому, что ты ещё не умеешь играть. А когда научишься, будет красивый звук!

— Надо очень долго ждать, а сейчас очень противно.

— Во-первых, ты очень сильно канифолишь смычок, когда ты начинаешь играть, вокруг тебя облако из канифоли, во-вторых, ты так закручиваешь смычок, что Елена Григорьевна всегда его развинчивает.

— Нет! Скрипка — очень противная. Я решила не ходить!

Эллочка садится за стол, смотрит на меня спокойно и строго, как иногда Мамочка смотрит, и вдруг говорит:

— Дай мне скрипку!

Я смотрю на Анночку — у неё брови под самую чёлку заползли. Я думаю, зачем Элке скрипка, и спрашиваю:

— Зачем? Ты же на скрипке не умеешь играть?

— Дай скрипку. — Она повторяет это так же спокойно и как будто ей всё равно.

Я иду, вынимаю скрипку и даю её Элле.

— Каким нотам соответствуют струны? — спрашивает она меня, а скрипка лежит перед ней на столе.

— Ми, ля, ре, соль, — дёргаю я за струны. А потом обратно: — Соль, ре, ля, ми.

Эллочка аккуратно дёргает за струны, бормочет: «Ми-ля-ре-соль». Потом говорит:

— Вынь и поставь пюпитр!

Я просто «обалдела» — недавно узнала это слово «обалдела», оно очень смешное и мне нравится. В общем, я обалдела, вынула пюпитр и поставила его на пол, на свободное место.

— Что тебе задали? — Она опять говорит спокойно и как будто ей всё равно.

— «Сурок», — говорю, и мне очень интересно, что она собирается делать? Ведь она не умеет играть на скрипке, а я играть не буду!

— Поставь ноты на пюпитр, дай смычок и подушечку. — Она командует очень спокойно, это очень странно и интересно.

Я ставлю ноты на пюпитр, даю ей смычок и подушечку под подбородок. Элла завязывает подушечку на шее, очень ловко. Ну и ну, думаю я! Она берёт скрипку и смычок в руки, подходит к пюпитру и говорит:

— Подними пюпитр на уровень моего лица. Я поднимаю. И вдруг она кладёт скрипку на плечо с подушечкой, ставит смычок на струны — и тут я опять «обалдела», она похожа на настоящую скрипачку, у нас в классе так только самые большие девочки и мальчики держат скрипку, это те, которым лет по двенадцать — тринадцать, а кто помладше — настоящие закорюки. Я, наверное, тоже закорюка!