Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник)

Я свесилась с дивана. Герундий лежал тут же, рядом. Глаза его были прикрыты, и сквозь щель было видно, что один из зрачков уплыл.

Мне стало так страшно, как не было никогда в жизни. Я закричала, прибежал А.Г. с кухни.

Прибежал и застыл. На кота он не смотрел. Он смотрел на меня.

Смотрел так, словно это со мной случилось что-то непоправимое, от чего он хотел бы меня уберечь и не смог.

А спустя много часов, когда кот уже был похоронен и когда я могла уже слушать и говорить, А.Г. погладил меня по голове и сказал, что ему очень жаль, что так кончилось мое детство. А потом рассказал про сады за огненной рекой.

Если бы я снимала кино, то в конце хозяйка кота, уже сгорбленная седая старушка, доживающая последние дни, обязательно бы приехала в ту квартиру, где жила молодой девушкой, когда работала в политическом журнале, и шла война, и в стране запретили сыр, и был еще жив второй президент России, а Латышка еще не вернулась в Латвию, и А.Г. еще не исчез. Она попросила бы хозяев квартиры оставить ее ненадолго одну, походила бы, постукивая по паркету палкой, осмотрела бы пыльный угол за новой кроватью, наконец, открыла бы шкаф – хороший, большой шкаф-купе, единственную вещь, которую не выкинули с того времени, – и действительно нашла бы там дверь. Маленькую незакрытую дверь, которую легко мог толкнуть лапой небольшой белый кот.

Она положила бы свою палку, опустилась бы на колени и – как делала уже когда-то очень давно, – ощупывая руками путь, двинулась бы во тьму. В которой, конечно, нет ничего, кроме света.

30 июля 2016 года,

Флоренция

Я давно чувствовала, что приближается что-то неладное. Иногда вдруг накатывала необъяснимая тоска. Она показывалась где-то на задворках сознания, как предгрозовая туча – глухая, лиловая, отдаленная, и мне казалось, что я чувствую, как течет сквозь меня время. В моменты сильного счастья внезапно появлялась ужасная мысль, что счастье это конечно и проходит прямо сейчас. Проходит, уходит, исчезает.

– Сатурн возвращается, – тихо сказала мне остеопат на одном из сеансов, когда я рассказала ей о своем состоянии.

– Куда возвращается?

– К вам возвращается. Обычно это происходит лет в двадцать восемь – тридцать, но это условные рамки. Планета возвращается в то положение, которое она занимала в момент вашего рождения.

– И что будет, когда он вернется?

– Перемены. Освобождение от всего лишнего и ненужного.

Я сильно встревожилась, но тут же напомнила себе, что астрология – наука сомнительная. Однако, вернувшись от остеопата домой и пожаловавшись на какие-то мелкие неурядицы, я вдруг услышала от соседки – серьезного молодого ученого, кого никак нельзя было подозревать в увлечениях звездным небом:

– Это все крокодил Макара.

– Кто?

– Сегодня двадцать третий лунный день. Его символ – крокодил Макара. Почти у всех в этот день все не складывается, – буднично и даже несколько меланхолично ответила моя соседка и ушла составлять указатель к собранию сочинений Пушкина.

Открыв Интернет, я прочла, что двадцать третий лунный день – это день разгула вампиров и кровососов, и окончательно убедилась, что так оно все и есть, когда спустя пару часов какая-то женщина в магазине сказала в телефонную трубку, что свекровь нынче выпила у нее всю кровь.

«Крокодил Макара. И еще Сатурн возвращается. Господи, ты-то где?» – думала я перед сном.

Вскоре соседка сказала, что съезжает. Я бросилась искать себе новое жилье, довольно быстро нашла хороший вариант, но цена его была для меня велика. Мой мужчина сказал, что мне не стоит ни о чем волноваться и дополнительные расходы он возьмет на себя, потом помог мне перевезти вещи и на следующий день исчез из моей жизни навсегда.

Все случившееся так меня поразило, что неделю я ходила в оцепенении, а потом слегла с ужасной ангиной. Спустя еще неделю, наконец осознав себя в незнакомом районе, в необжитой квартире, без соседки за стенкой, без любимого человека в моей жизни, почти без денег и совсем без голоса, я поняла, что Сатурн вернулся, а крокодил Макара, кажется, проглотил солнце. Моя жизнь была во власти злых сил.

Первое время я упорно боролась с потусторонним влиянием традиционными методами: укрепляла иммунитет, готовила, медитировала, а по вечерам читала, как упрямый капитан Мак-Вир пробирается сквозь тайфун. Но стоило мне вылечить ангину, как начался трахеит, а стоило вылечить трахеит, как начало закладывать уши. В порыве отчаяния острижены были волосы.