Зэди Смит - О красоте

— Что ж, — сказала Зора, пропустившая мимо ушей половину его речи, — примерно этого я от Кипса и ожидала. Яблочко от яблони… Так это и есть твой круг? Твой идеал? Желаю удачи, Карл.

Полил настоящий ливень, но главное Зора успела — выиграть спор; Карл сдался. Понурившись, он побрел обратно к веранде. Сначала ей показалась, что она ослышалась, но когда он заговорил, она с удовлетворением поняла: нет, не ослышалась. Карл плакал.

— Такие вы самодовольные, такие заносчивые, — бормотал он, давя на звонок. — Все, абсолютно. Что меня вообще дернуло с вами связаться? Добра от этого не будет, дело ясное.

Шлепая босиком по мокрому асфальту, Зора услышала, как за Карлом захлопнулась дверь.

— Идиот, — пробормотала она, обнимая брата.

Джером положил ей голову на плечо, и только тогда

она поняла, что он тоже плачет.

Назавтра началась весна. Первые цветы уже распустились, да и снег почти везде сошел, но именно в то утро в душе каждого жителя Восточного побережья засияло голубое небо, именно в тот день солнце стало не только светить, но и греть. Солнечный свет полосками пробивался сквозь открытые Кики жалюзи.

— Дочурка, просыпайся. Прости, милая, но придется встать.

Зора открыла второй глаз и увидела на постели мать.

— Только что позвонили из колледжа. У них что-то случилось, тебя просят прийти. В кабинет Джека Френча. Похоже, они там рвут и мечут. Зора!

— Сегодня ведь суббота.

— Мне ничего не объяснили. Сказали только, что это срочно. У тебя неприятности?

Зора села в постели. Похмелье как рукой сняло.

— Где Говард? — спросила она.

Никогда еще окружающее не воспринималось так отчетливо, разве что в тот день, когда она впервые надела очки: линии сделались резче, цвета ярче. Мир стал похож на отреставрированное старинное полотно. Наконец, до нее дошло.

— Говард? В Гринмене. Погода хорошая, решил пройтись пешком. Дочка, хочешь, я пойду с тобой?

Зора отказалась. Впервые за много месяцев она одевалась, просто чтобы прикрыть наготу. Обошлась без укладки, макияжа, контактных линз, каблуков. Какая экономия времени! Сколько всего она сделает в этой новой жизни! Она села в семейный автомобиль и на угрожающей скорости помчалась по городу, подрезая машины и проклиная ни в чем не повинные дорожные знаки. Незаконно припарковалась на стоянке для сотрудников. По случаю выходного двери факультета был заперты. Лидди Канталино впустила ее внутрь.

— Где Джек Френч? — деловито спросила Зора.

— И вам доброе утро, юная леди, — отчеканила Лидди. — Все в его кабинете.

— Кто все?

— Дорогая, ступай туда и сама увидишь.

Впервые за время учебы в колледже Зора вошла без стука. Перед ней предстало причудливое общество: Джек Френч, Монти Кипе, Клер Малколм и Эрскайн Джиджиди. Все, даже Джек, стояли, всем своим видом выражая тревогу.

— А, Зора! Заходите, — сказал Джек.

Зора подошла к ним. Она понятия не имела, зачем ее вызвали, но ни капельки не волновалась. Она все еще кипела яростью и была способна на что угодно.

— В чем дело?

— Мне чрезвычайно жаль, что пришлось вас сегодня выдернуть, — сказал Джек, — но дело срочное и не терпящее отлагательств до окончания весенних каникул… — Монти саркастично фыркнул. — То есть ровно до понедельника.

— В чем дело? — повторила Зора.

— Судя по всему, — начал Джек, — прошлой ночью, когда все ушли домой, — вероятно, около десяти часов вечера, хотя не исключена возможность, что здесь мог оставаться кто-то из уборщиков и, отчасти, посодействовать тому, кто…

— Бога ради, Джек! — воскликнула Клер Малколм. — Ты меня прости, но давай не будем тратить на это целый день. Лично я хочу догулять свои законные каникулы. Зора, вы не знаете, где сейчас Карл Томас?

— Карл? Зачем он вам? Что случилось?

Устав изображать преувеличенную озабоченность, Эрскайн сел и объяснил:

— Этой ночью с кафедры африканистики была украдена картина. Очень ценная картина, принадлежавшая профессору Кипсу.

— Я только сейчас узнал, — загремел Монти, — что уже месяц через две двери от меня работает дитя улиц, из числа питомцев доктора Малколм, некий юнец, который явно…

— Джек, — сказала Клер Френчу, а Эрскайн прикрыл глаза ладонью, — я не намерена стоять тут и выслушивать оскорбления от этого человека. Просто не намерена.

— Юнец, — взревел Монти, — который работает здесь, не имея ни рекомендаций, ни опыта, о котором вообще никто ничего не знает! Ни единого раза за долгие годы преподавательской работы не сталкивался я с подобной некомпетентностью, подобной халатностью, подобной…