Сол Беллоу - Приключения Оги Марча

— С чего бы им быть, этим неприятностям? Послушай, я тебе завтра все объясню.

— Нет, не объяснишь! Ни завтра, ни послезавтра! Никогда! Я рву с тобой все отношения. Верни машину — и точка!

— Я приду и расскажу тебе, как все было на самом деле.

— Не надо! Не приходи! Единственное, о чем прошу, — это держаться от меня подальше.

— Ах ты, сукин сын! — заорал я. Из глаз моих брызнули слезы. — Подонок! Чтоб ты сдох!

Вбежал Падилла и, заглянув в дверь, воскликнул:

— Скорее! Хватит болтать!

Чертыхаясь и расшвыривая плетеные кресла и хлипкие столики, я ринулся к двери.

— Что случилось? Ты плачешь? Нервы не выдержали?

Я насилу мог выговорить:

— Нет. Поругался.

— Давай, идем. Может, мне сесть за руль?

— Нет. Я смогу.

Начали мы с больницы, где ее разрезали. Холодный воздух взбодрил Мими, и она сказала, что пойдет сама. Мы проводили ее к отделению «Скорой помощи», а сами сели в машину, надеясь, что она не вернется. Но вскоре через усеянное золотистыми крупинками переднее стекло я увидел ее в дверях и бросился к ней, чтобы подхватить.

— Я же говорила…

— Почему они тебя не положили?

— Там был тот мужик. Когда я обратилась к нему, он сказал: «Для таких, как вы, у нас мест нет. Почему вы не хотели рожать? Вот теперь отправляйтесь и вызывайте гробовщика!»

— Chinga su madre [178] Мать его так (исп.). .

Падилла помог мне отвести ее к машине.

— У меня есть знакомый лаборант в больнице в Норт - Сайде, если он еще там, я ему позвоню.

Я остановил машину у табачной лавки, и он пошел звонить.

— Можно попробовать, — сообщил он, вернувшись. — Только придется соврать, что она сама это сделала. Женщины этим сплошь и рядом занимаются. Он сказал мне, кого спросить. Конечно, если этот второй сегодня дежурит. Атак, говорит, он парень хороший. — И потом, уже тише, добавил: — Надо будет высадить ее там и отчалить. Она вот-вот сознание потеряет. Поставим их перед фактом. Не вытолкнут же они ее на улицу.

— Нет, бросать ее там мы не будем.

— Да почему же? Ведь стоит им тебя увидеть, и они скинут ее тебе обратно на руки. Они выбирают, с кем им возиться, а с кем — нет. Но давай действовать с умом. Я войду первым и разузнаю насчет доктора.

Однако вошли мы все разом. Ждать, оставаясь с ней в машине, я не мог. Я был преисполнен решимости так или иначе заставить их принять ее, если они не хотят, чтобы я начал крушить мебель и буйствовать. Втроем мы очутились в пустом приемном покое. Я ухватил за отворот униформы выросшего на нашем пути санитара. Тот вывернулся из моих рук и вильнул в сторону, а Падилла возмущенно бросил:

— Что ты делаешь! Побойся Бога! Так только все испортишь! Сядьте здесь, а я пока узнаю, дежурит ли мой приятель.

Мими сникла, прислонившись ко мне, и я почувствовал щекой, какая она горячая. Сидеть без опоры она теперь не могла, и я ее поддерживал, пока не привезли каталку.

Падилла исчез, и отвечать на вопросы, точно задержанному преступнику, пришлось мне. Появился и дежурный полицейский. Он вошел вместе с санитаром из боковой двери, на которой была изображена чашка кофе. Полицейский был в форме и даже при дубинке.

— Расскажите, что произошло, — сказал доктор в приемном покое.

— Вместо того чтобы меня допрашивать, почему бы вам не заняться больной?

— Вы ударили санитара? — спросил полицейский. — Он кинулся на вас?

— Кинулся, но не ударил.

Тут коп заметил мой смокинг, и подбородок его вытянулся, выглянув из жирных складок шеи.

— Что с этой женщиной? Вы ее муж? На ее руке нет кольца. Может, вы родственник или просто друг?

— Ну а Мими? Она что, без сознания? Ответить не может?

— Нет, она в сознании. А отвечать не хочет.

Вернулся Падилла. Впереди него поспешал доктор.

— Несите ее сюда, — сказал он, — осмотрим ее, насколько это возможно.

Мэнни бросил на меня победный взгляд.

Растолкав уже собравшуюся вокруг нас омерзительную толпу любопытных, только и ждущих случая поглазеть на чужое горе, мы последовали за доктором.

По дороге Мэнни излагал нашу версию:

— Она сама это сделала. Она простая работница и не может позволить себе ребенка.

— Каким образом она это сделала?

— Каким-то подходящим инструментом, я думаю. Женщины разбираются в этом куда лучше. Их учит жизнь.

— Да, я сталкивался с подобными лихорадками. Как и с лживыми объяснениями, что крайне неприятно, но если женщина остается в живых, мы обычно не ищем того, кто произвел аборт. К чему дискредитировать профессию?