Александр Лапин - Святые грешники

Но обходилось. Хотя не для всех. Через некоторое время на пути они увидели на обочине перевернутый грузовичок. Не сумел разъехаться.

Вторая остановка была на чайной фабрике. Тут им показали, как собирают и сушат настоящий цейлонский чай. Тот, что «со слонами». Людмила с удивлением узнала, что ее любимый «Липтон» в пакетиках — это отходы производства, остающиеся после того, как упакуют настоящий чай из листочков, свернутых в трубочки.

Здесь им, как водится, продали «без наценки» настоящего цейлонского чая.

Дорога казалась ей бесконечной. И в конце концов Людмила стала бояться, что они либо заблудились в этих бесконечных джунглях, либо…

Дело в том, что она много слышала по телевизору и читала в газетах, что на севере Шри-Ланки идет гражданская война. Какие-то тамилы подняли восстание против властей. И чего-то там требуют.

А они как раз едут на север.

И по мере того, как они двигались, ее начали мучить страхи: «А вдруг этот наш экскурсовод и водитель тамилы? И завезут нас к своим? А те возьмут туристов за милую душу в заложники!»

И Крылова начала приглядываться к обоим индусам. Прислушиваться к их интонациям, когда они о чем-то говорили на своем звучном, но непонятном туристам языке.

«То-то будет приключение на нашу голову. И чего я не отказалась от этой поездки? Надо что-то делать!» — наконец решила она. И пытаясь развеять свои подозрения и страхи, принялась задавать разные вопросы. «А вдруг проговорятся о чем-нибудь?»

— А сколько еще километров осталось до Канди?

— Ну, точно я не знаю! — беспечно и вежливо отвечал тощий маленький человечек. — Сейчас спрошу у Девадатты.

Спросил. Водитель что-то буркнул.

— Километров сто пятьдесят осталось!

Людка принялась считать в уме: «А нам говорили, что туда значительно ближе! Может, врет? Или нет?»

Снова вопрос:

— А чем знаменит этот храм в Канди?

— Это буддийский храм, в котором хранится великая реликвия — зуб Будды. Когда Будду кремировали после смерти, из огня выскочил его зуб мудрости. Жрецы подобрали его и положили в специальную коробку. Он долго странствовал. Пока не осел здесь. Так что Канди — это священный город.

А Крыловой все неймется. Она осторожно проверяет Раджниша на предмет его религиозных воззрений. А вдруг он не тот, за кого себя выдает?

— А у вас же здесь строгая религия. Буддизм малого круга?

— Да, у нас тхеравада. Мы строго придерживаемся древнего канона, который дал нам сам Будда!

Она уже многое знала, эта красивая зрелая русская женщина с «белыми волосами». Не зря каждый год зимою отправлялась в свои «экспедиции».

Была в Таиланде. Индии. Видела вереницы молодых буддийских монахов, идущих по утрам за подаянием с кастрюльками.

Клала монетки к ногам статуи самого большого в мире лежащего Будды.

Снимала передачу в Китае, поражаясь размерам Запретного города и бесконечности Великой китайской стены.

Она даже ухитрилась вылететь на Бали с первым российским самолетом. И снимала передачу там.

Но ни индуистское неисчислимое множество самых разно образных богов, ни сложнейшие церемониалы конфуцианства, ни домашние алтари приветливых жителей индонезийского острова, ни пышные процессии Таиланда, идущие мимо вывесок публичных домов, где посетителей развлекают трансвеститы, не влили в ее душу желанный покой. В каждой стране и в каждой религии, с которой она знакомилась, не было чего-то главного. Того, что дает душе гармонию и радость.

Ее неизбывная подруга Маша Бархатова, образованнейший человек, кандидат наук, уже не надеялась помочь подруге.

Ехали, ехали. И наконец приехали. Автобусик выкатил на высокое место.

— Канди, — торжественно сказал гид.

И они увидели небольшой ланкийский городок, раскинувшийся вокруг священного (а как иначе!) озера.

Городок был расположен в горах. И утопал в зелени. Из которой были видны крыши храмов, часовен и дач.

Весьма приветливое место, над которым плыли кучерявые, белые облака.

Одно слово — идиллия.

Автобус остановился на стоянке у ограды большого храма.

Храм был похож и на индийские мандиры, и на китайские пагоды. Узорчатые колокола висели перед входом в эту обитель Будды.

Туристы по длинной тропинке двинулись к резным деревянным дверям.

Поднялись по ступенькам.

Людка обратила особое внимание на бронзовый колокол, сделанный в форме цветка лотоса. Пригляделась. У основания прикреплена голова медитирующего Будды, а вокруг нее отлито изображение мифического дракона, хватающего самого себя за хвост. На юбке колокола — рельефы четырех медитирующих будд. А между ними, сверху вниз, какие-то иероглифы. Видимо, что-то из священного писания. К языку-шару колокола прикреплено колесико, похожее на штурвал с восемью ручками.