Александр Лапин - Святые грешники

А люди у них в общине подобрались активные и деловые. И сидеть без работы не могли. Сами обихаживали храм. Заказали, отлили и повесили колокола. Подвели газовое отопление, организовали охрану. Начали думать о новой росписи. Много проблем было с узакониванием строения. Ни по одному плану в районе оно давно не числилось. Пришлось действовать через суд. По его решению местные власти признали церковь существующей.

Это были маленькие, но победы их прихода. А главного не было. Благочинный по-прежнему наезжал редко. Быстро отслужив короткую службу, садился в свою иномарку и торопливо уезжал в район. Там у него был главный храм, о котором он заботился. Там была и главная многочасовая обедня. Там был и основной доход.

Так что Дубравин теперь с грустью смотрел на храм. И понимал, что церкви ни этот храм, ни они сами по большому счету не нужны.

— Ну что ж, как говорится, на нет и суда нет! — повторял он иногда материнскую присказку. — Видно, не со зданий надо было начинать. Это нам урок. На Бога надейся, да сам не плошай!

Но было ему сначала от этих мыслей горько и грустно-грустно. Иногда он размышлял о причинах такой неудачи:

«А в чем же наша общая ошибка? Ошибка всего нашего народа? Может быть, в чрезмерных надеждах на церковь? В наших ожиданиях от нее чего-то особенного? В нашем тотальном непонимании простых вещей? Ну, хотя бы таких, что вера, религия и церковь — это разные понятия. Вера — это то, что горит в груди. Религия — это система обрядов, ритуалов, догматов, которые призваны зарождать и поддерживать веру в человеке. А церковь — это организация, корпорация людей, которая должна “продвигать” религию. И как в любой организации, в ней полно самых разных “человеков”, которые живут и работают, движимые не только верой, но самыми разными интересами — деловыми, карьерными, коммерческими, семейными. А мы, простые люди, думаем, что если человек одет в рясу и совершает разного рода ритуальные действия, то он уже по меньшей мере святой или на пути к святости. Наивные мы люди. Надо быть трезвее!»

Огромную радость теперь ему, правоверному мусульманину Амантаю Турекулу, как именует он себя по казахской традиции, доставляет чтение хадисов. Они позволяют ему насладиться мудростью и красотой ислама, переданной от Аллаха через пророка Мухаммеда (да благословит его Господь и приветствует).

Вот и сегодня. Закончен день, полный забот и тревог. За окном его коттеджа метет пурга. А он — большой человек, ходжа Амантай Турекул — удобно устроился в кресле у камина и наслаждается чтением творений Аль-Газали, Омара Хайяма, Аль-Халладжа и других великих светочей ислама: «Воистину, женщина подобна ребру! Если пожелаешь выровнять, то сломаешь, а оставив такой, какая она есть, сможешь наслаждаться семейной жизнью, учитывая ее кривизну».

«Да, тонко сказано, — думает Амантай. — А главное, как это трактуют великие светочи ислама? В женщине имеется некоторая изогнутость характера. В полной мере исправить ее невозможно. Однако если это запустить, оставить без внимания, то она может прогрессировать и принять уродливую форму. Но и излишне усердствовать в выравнивании не стоит, так как характер подвержен ломкости. Сломить дух, уничтожить личность — легко, но для набожного человека категорически недопустимо!»

Отложив книгу в сторону и покрепче завязав пояс халата, он подошел к буфету, где у него стоит целая батарея разнокалиберных бутылок с виски, коньяком, вином. Достал хороший французский коньяк. Налил рюмочку, постоял, погрел ее в руке, ощущая ноздрями терпкий запах дорогого напитка. Пить залпом не стал. Продегустировал, сделав глоток. Вернулся на место. Сел.

«Ах, женщины! Женщины! Какие бы ни были наши отношения с ними, как бы они ни развивались во времени и пространстве, в конечном итоге они приведут нас либо к разрыву, либо к семье. В той или иной форме. Потому что каждая из них сразу начинает вить гнездо».

Сделав такой вывод, бывший премьер-министр, бывший мэр Алма-Аты, бывший министр обороны, аким многих областей, а ныне мэр казахской столицы вернулся к делам насущным.

«За двадцать лет нашей независимости я в буквальном смысле слова прошел все возможные ступени карьерной лестницы. И что же? Сейчас нахожусь в самом работоспособном, самом лучшем возрасте. Созрел как профессионал-управленец. Да разве я один такой? Сколько их сегодня в Казахстане — молодых политиков, управленцев! — размышлял ходжа Турекул. — А он все сидит и сидит. Пожирает наше время. Наши возможности. И когда же наконец уйдет на покой? Не будет же он сидеть до последней минуты. До последнего вздоха…»