Дия Гарина - Пойти туда...

Я понял, что переубедить его невозможно. В конце концов, на его месте я, наверное, поступил точно так же. Но мне от этого не легче. Я рванулся изо всех сил, и веревки чуть-чуть поддались, – все-таки Роберт не рискнул затянуть узлы слишком туго, боясь разбудить меня раньше времени. Я настырно бился, как рыба об лед, и с каждым рывком чувствовал, что выигрываю по миллиметру свободы. Еще немного и можно будет выскользнуть из пут. Но для этого нужно остаться в гордом одиночестве, иначе Роберт не позволит мне такой роскоши…

Я перестал трепыхаться и с возмущенным видом отвернул голову к стене. Побратим, видимо, чувствуя себя последним Иудой, продолжил безрезультатные попытки достучаться до моего рассудка.

– Велеслав…

Я молчал.

– Велеслав, после ты поймешь, что я был прав. Тебе не о смерти надо думать, а о мести. Асмир ты не поможешь, но сумеешь отомстить за нее.

Я, наконец, соизволил повернуться.

– За каждый день отсрочки они будут отрубать ей по пальцу, затем дойдут до ушей, глаз… А после передадут мне. Ты желаешь это узреть своими глазами?

Роберта передернуло. Но упрямый франк развязывать меня все равно не собирался.

– Коли не собираешься меня развязывать, сходи хоть к Ольгерду, пускай засаду на тропе поставит. Авось вытянем из разбойников, где их укрывище.

Роберт так обрадовался моему предложению, что даже забыл уточнить: где именно ставить засаду. А ведь в послании точное место не упоминалось. Когда за побратимом захлопнулась дверь, я начал дергаться с удвоенной энергией. И вскоре, к своему удивлению, действительно освободился. По дороге к двери мелькнула мысль, что Роберт может поднять тревогу, когда обнаружит мое отсутствие, и викинги еще сумеют мне помешать… Додумать эту мысль я не успел, так как неожиданно столкнулся с Робертом в дверях: очевидно он вернулся, что бы уточнить у меня место назначенной встречи.

Проклиная, на чем свет стоит, свое невезение, я ударил побратима в солнечное сплетение, а когда он согнулся, судорожно глотая воздух, двинул локтем сверху вниз, целя в район еще не зажившей раны. Роберт охнул и осел. Подняв бесчувственного побратима, я перенес его на лавку и стал тщательно приматывать к ней веревками. На этот раз я сам почувствовал себя Иудой. Что-то противно ворочалось внутри, вызывая во мне не меньшую боль, чем та, которую я причинил раненному другу. Кажется, это была совесть. Ничего, перетерплю, не долго уж осталось. Все равно другого выхода у меня не было.

Я почти закончил возиться с ногами Роберта, как вдруг в ребра мне уперлось холодное стальное острие. Осторожно повернув голову, я встретился с глазами побратима, в которых отражалось сейчас неподдельное страдание, причем отнюдь не физическое.

– Не шевелись, Велеслав. Коли я не могу помешать тебе исполнить задуманное, так лучше ты умрешь теперь от моей руки быстро и без мучений. Это все, что я могу сделать для тебя, как твой друг и побратим. Выбирай: ты или поклянешься Велесом, что не отдашь себя в руки Ворона, или…

Па-ба-ба-бам. Как же я мог так лопухнуться? Даже не предполагал, что он настолько быстро очнется и прибегнет к таким радикальным методам убеждения. Однако, что делать будем? Поклясться, а потом клятву нарушить? Игорь Семенов, может, так и поступил бы, но для Велеслава это было просто немыслимо. Стало быть, данный вариант отпадает. Рассмотрим второй: попытаться обезоружить Роберта. Не пройдет, – он успеет раньше… Или все-таки не решиться вот так запросто воткнуть кинжал в побратима? Я еще раз пристально взглянул в глаза франку. Черт побери! Кажется, он свято верит, в то, что этим спасает меня от несравненно более худшей участи. Значит, ударит… Н-да-а-а. Придется попробовать отвлекающий маневр.

– Роберт, прошу, выслушай меня, – мне было очень неудобно стоять в полусогнутом положении, вывернув шею на 90 градусов, но я должен был видеть его реакцию, – Ты сам себя загнал в ловушку, предложив мне такой выбор. Ну, посуди: бросить Асмир я не могу, стало быть, или ты меня теперь убьешь, или мне все же удастся улизнуть, и это сделает Ворон. Все равно я погибну. Но сдавшись Ворону, я могу еще надеяться, что он и впрямь пощадит Асмир А убив меня, ты так же верно убьешь и ее, хоть и не своими руками.

Я пристально наблюдал за выражением лица побратима в течение всей моей проникновенной речи, и вдруг словно пелена упала с моих глаз.

– Да ведь ты любишь ее, Роберт! – моему изумлению не было предела, – Тогда почему? Почему ты не хочешь, чтобы я попытался вызволить ее?