Дия Гарина - Пойти туда...

Меня подтащили к дыре и поставили на колени так, чтобы голова приходилась как раз над черным отверстием входа. Из глубины мне в лицо дыхнул поток холодного затхлого воздуха. Что скажешь, хёвдинг Освальд, ты не против, если твой приемный сын составит тебе компанию? Правда за прошедшую тысячу лет я сильно изменился, не знаю, только в какую сторону: лучшую или худшую, а может быть просто в другую? Надеюсь, тебе не слишком стыдно за меня?

Услышав или скорее ощутив над собой движение, я повернул голову и увидел замахнувшегося мечом Могильщика… Я уже на пороге, отец. Встречай своего блудного сына… Прости, Ольга, надеюсь, что тебе повезет больше, поцелуй Дениску за меня…

Я не мог отвести глаз от меча, уже начавшего свое смертоносное движение. Меча, фиолетовая сталь которого была напитана моею кровью. И кто-то равнодушный во мне, вдруг заинтересовался: проявятся ли на клинке черные руны, когда он по рукоять искупается в алом потоке, хлынувшем из моих перерубленных артерий? Вряд ли, а жаль…

Меч падал, разрубая пополам испуганную луну и чернильный небосвод с белыми кляксами звезд… Красиво… Скоро все краски исчезнут и останется одна чернота… Открой же мне двери, отец, возьми за руку и, пожалуйста, не оставляй одного, ибо мне страшно.

Неожиданно из погребальной камеры до меня донесся странный звук. Может уже начались предсмертные галлюцинации? Или старый хёвдинг решил посмотреть, как будет умирать его приемный сын, не опозорит ли имя викинга? Не опозорит… потому что уже не успеет. Сейчас Непобедимый завершит свой путь…

Воздушная волна, порожденная мечом, взъерошила мне волосы, и я с удивлением обнаружил, что все еще жив. Олег стоял, опустив меч, и пристально смотрел на меня. А я, соответственно, на него. Что же заставило его руку изменить гибельную траекторию?

– Поднимите его. – Глухим голосом приказал Могильщик, и обратился ко мне – Когда некоторые утверждали, что с моим душевным здоровьем не все в порядке, я списывал это на людскую зависть и глупость. Но сейчас мне самому кажется, что пора наведаться к психиатру. Я не могу убить тебя просто так, Игорь. Это звучит дико и глупо, и тем не менее. Я все также сильно хочу от тебя избавиться, но… Черт, представляю, как ты развеселишься, когда я произнесу это… Но я должен убить тебя в поединке!

Па-ба-ба-бам! Вот уж чего действительно не ожидал. Не думал, что Олег даже слово такое знает: "поединок". Я молчал. Молчал и Могильщик. Мы сверлили друг друга глазами: он – в поисках причины своего странного поведения, а я… А я пытался разгадать, какую очередную подлянку мне от него ждать. Ведь не может быть, чтобы он серьезно… Или действительно серьезно?! Я еще раз заглянул ему в глаза и …

Крылатая фраза "Глаза – зеркало души", всегда казалось мне абсурдной. Ну, посудите сами, как можно разглядеть что-то спрятанное за зеркалом? Скорее я сравнил бы глаза с очками-хамелеонами – при ярком свете жизни за ними ничего не удается рассмотреть. Но бывают моменты, когда в наступающих сумерках очки становятся прозрачными, и тогда мы видим, то, что они тщательно скрывали. Для нас с Олегом наступил именно такой момент: в неверном свете костров исчезла хамелеоновая защита, и я увидел, что из глубины его серо-стальных глаз на меня ненавидяще смотрит Харальд.

Вот теперь все стало на свои места: и наша взаимная ненависть, и жажда поединка со мной… Харальд обещал найти Велеслава даже на краю света, и слово сдержал. Круг замкнулся. Сейчас мы решим наш тысячелетний спор.

– Честного боя я обещать не могу, сам понимаешь, – продолжал тем временем Олег, – Но для тебя и это настоящий подарок судьбы. Единственная проблема – оружие. У меня есть меч, а вот что предложить тебе? Кинжалы из погребения гроша ломанного не стоят в плане пригодности к реальной схватке… Где-то у археологов я арматурину приличную видел, может тебе подойдет? Ну, чего уставился? Я ведь предупреждал, что честного боя не будет. Мне нельзя особо рисковать.

– Арматурину можешь оставить себе. На долгую память. Оружием для поединка я выбираю нож моего друга Виктора.

– Что ж, это лучшее, что ты мог выбрать. Эй, принесите-ка сюда этот ножичек, – повернулся Олег к пятерым оставшимся в строю бандитам, – и карабины свои захватите. Если увидите, что шустрик каким-то образом начинает брать надо мной верх, – пристрелите его. Если же он по нелепой случайности все-таки умудриться убить меня, – пристрелите его и всех остальных. Понятно? Бегом марш.