Дия Гарина - Пойти туда...

– Ужели все женщины этого племени сражаются так же, как она? Ведомо мне, что много лет назад далеко на юге жили воинственные племена, состоящие из одних женщин. Они даже выжигали себе одну грудь, дабы не была помехой при стрельбе из лука…

– О, воистину аллах послал мне еще одну удачу – образованного собеседника. Откуда в вашей северной глуши могли узнать об амазонках?

– Я – всего лишь простой воин, почтенный аль Хусейн, и знаю лишь то, что поведал мне хёвдинг Освальд, избороздивший все полуночные и полуденные моря.

– Нет, мой спаситель, не думаю, что все женщины ее племени постигли искусство вооруженного боя. Иначе слух об этом разнесся быстрее самума.

В этот момент девушку подвели к нам, и я, наконец-то, смог хорошенько ее разглядеть. Совсем еще девчонка, лет шестнадцати. Невысокая, худощавая, с большими чуть раскосыми карими глазами, в которых вспыхивали злые огоньки, всякий раз когда она смотрела на араба. Тонкий прямой нос и упрямый чуть выдающийся подбородок, резко контрастировали с пухлыми чувственными губами. Взрывоопасная смесь. Нужно будет как-то отблагодарить ее за спасение, а потом… А потом наши глаза встретились.

Когда с большим трудом я отвел взгляд, чтобы уставиться на свои испачканные чужой кровью сапоги, мой мозг оказался в состоянии выдать одну-единственную членораздельную мысль: «Не отдам!». Конечно, не отдам! Разве можно страждущему в пустыне путнику отказаться от глотка воды, от прохладной тени, от ласкающей глаз зелени оазиса… Фу, ты, черт попутал, прямо как араб заговорил … Никогда в жизни не чувствовал себя так странно! Даже мое переселение в чужое тело казалось обычным, по сравнению с обрушившимся на меня потоком эмоций. Избитая фраза романистов «влюбился с первого взгляда» не выражала ровным счетом ничего, по сравнению с моим, неожиданно возникшим чувством. Когда на остывающие угли проливается бензин… Нет, не так. Когда просыпается дремавший тысячелетия вулкан… Нет! Когда расколов пространство и время вспыхивает сверхновая… Стоп. Все это жалкие попытки передать, то для чего в нашем мире еще не придуманы слова (или мы их просто забыли?). Короче, я – не я, если как угодно серебром ли, силой, хитростью, не сумею освободить ее. А там видно будет.

– Почтенный аль Хусейн, оказал бы мне большую услугу, если бы расспросил эту девушку, где она выучилась так владеть мечом, – голос Велеслава был ровен, но я понял, что не одинок в своем безумии.

– Не думаю, что смогу удовлетворить твое любопытство. За три полные луны, что прошли с того времени, как мы пленили эту дикую кошку, она не ответила ни на один мой вопрос. Я даже до сих пор не знаю, ее имени. При том с моими рабами она переговаривается на 5 известных мне языках.

– Стало быть, ты поняла меня, – обратился я к девушке, – Можешь ли показать на что еще способна эта нежная ручка?

Пристально глядя ей в глаза, я тихонько притронулся к тонкой девичьей руке. Если она сейчас ее отдернет… Не отдернула, только вздрогнула слегка. А я будто почувствовал слабый электрический разряд, проскочивший между нами.

– Пусть принесут мой кинжал и яблоко, – повелительным тоном, словно она не пленница, а, как минимум, прынцесса заморская, приказала девица.

Араб от удивления потерял дар речи и только открывал и закрывал рот.

– О каком кинжале говоришь? – спросил я.

– Они забрали мой кинжал. Пусть принесут и я покажу. Ее речь была отрывистой, с сильным акцентом.

– Принеси ее кинжал, – обратился араб к одному из охранников, – Ты снова удивил меня Велеслав! Я не слыхал от нее ни слова, а тебе она согласилась показать свое искусство… Вот что значит пригожий молодец!

Меня так и подмывало возразить, но тут принесли яблоко и кинжал, и я на время забыл обо всем, включая саму девушку. Такой кинжал мне не встречался никогда, Велеславу видимо тоже. Вызывавшее улыбки коллег, увлечение холодным оружием все же сослужило мне службу. Больше всего кинжал напоминал бичву – кривой индийский кинжал с обратной заточкой, только меньших размеров. Очевидно, делался специально под женскую руку. Был он, однако, не стальной, а бронзовый, с вычурными медными украшениями – типично женское оружие. Но почему бронза? Неужели бронзовый век?

Тем временем, Салим аль Хусейн осторожно передал кинжал и яблоко в руки новой амазонки. Охрана напряглась.

– Глядите! – воскликнула девушка, и резко подкинула яблоко вверх. На какое-то мгновенье мне показалось, что она кинжалом рисует вокруг падающего яблока замысловатый узор, но через секунду, когда упавший плод развалился на восемь ровнехоньких долек, я смог только удивленно чертыхнуться. Точно так же как и все остальные. Велеслав же, видимо, решил до конца, играть роль невозмутимого, все повидавшего воина, и сумел скрыть свое удивление. Но не от меня. Сказывалось наше вынужденное общежитие. Нужно отметить, что в моей голове потихоньку начинала возникать путаница, и все трудней становилось отличить мысли Игоря Семенова от дум Велеслава. Вероятно, два сознания начинали потихоньку сливаться в нечто единое, обладающее отличительными чертами каждого – благо особых противоречий в наших характерах не наблюдалось, иначе …