Дия Гарина - Найти то...

– Если вы хотите, чтобы ваша проблема была решена в ближайшее время, то верните мой паспорт: без него я не смогу лететь самолетом и все затянется минимум на неделю.

– Боюсь, что не в силах этого сделать: паспорта в палатке не оказалось, думаю, ваш друг Виктор зачем-то взял его с собой. Но не беспокойтесь, эту проблему без труда разрешит господин Сорокин. Дайте ему трубку.

Я передал Сорокину телефон, и, пока он внимательно вслушивался в монотонный голос японца, все пытался решить задевший меня за живое вопрос: правда ли, что он по несколько раз в день меняет рубашки? И не придя к однозначному выводу, принялся вертеть в курах стакан с минералкой, прикидывая, какими "ласковыми" эпитетами наградила бы меня возмущенная Ольга, взбреди мне в голову последовать заразительному примеру удачливого бизнесмена. Я так увлекся построением предположений, что даже не заметил, нырнувшего в кабинку Палыча.

– Улыбочку! – услышал я, недоуменно повернувшись в его сторону, был ослеплен яркой вспышкой.

– Цифровые технологии великая вещь, – поучительно сказал Сорокин, перехватив мой удивленный взгляд, – Ваши фотографии будут готовы через полчаса, а послезавтра вы уже получите на руки паспорт и билет. Ирэн передаст. Еще через сутки в известном вам порту будет ждать рыбацкое судно "Делиф", которое идет на М****. Ну, а дальше все будет зависеть от вас. Я же, как человек бизнеса, привык выполнять условия сделки: как только Судзуки позвонит мне и скажет, что меч у него, я тут же отпущу вашего пацана на все четыре стороны.

– Нет, все будет не совсем так. Вот телефон, вы позвоните по нему и скажете, где и когда вы передадите Дениса моим друзьям. Потом снова свяжетесь с Судзуки и, когда я услышу от своего доверенного лица, что мой сын в не опасности, только тогда…

– Неприемлемо, – ледяным голосом заявил Сорокин, – Все будет именно так, как я сказал. Вы не в том положении, чтобы диктовать мне условия!

Я, конечно, еще покочевряжился для вида, и через полчаса изобразив на лице мировую скорбь, согласился на условия, которые мне были, собственно говоря, до лампочки. Все равно договариваться я буду с Судзуки, но пусть Сорокин думает, что сломил меня, так будет проще ускользнуть от его недремлющего ока и погрузиться на "Камаз" дальнобойщика Никитича. Покидая гостеприимный ресторан, я едва ли не пел от радости: кажется, мне удалось отыграть себе два дня форы. За это время я надеялся уже добраться и до Витьки с Ольгой (живых, обязательно живых!), и до самурайского меча (чтоб его!). Когда якудза уже не смогут угрожать мне смертью жены и друга, я со спокойной совестью передам меч Судзуки и выручу сына. А потом еще и экстрасенса попытаюсь вытащить из… Черт его знает, откуда, но попытаюсь.

Вот такое громадье планов я успел настроить и, когда трудяга "ТУшка" оторвалась от шершавой взлетной полосы аэропорта "Домодедово", настроение у меня было самое, что ни на есть солнечное. Даже отвратительная сахалинская морось, из-за которой сразу захотелось отрастить себе жабры, не сумела до конца его испоганить. И только одна нерешенная проблема нет-нет, да и заставляла сердце изменить ритм: меньше чем за день я должен найти судно, на котором доберусь до М***. А для этого мне позарез нужен Звягинцев, найти которого я мог только в одном месте… В которое и отправился, отвалив таксисту свой трехдневный заработок.

УФО-центр встретил меня нестандартно: еще на подходе к его обитой жестью двери я уловил безутешные женские рыдания. Па-ба-ба-бам! Что тут произошло?! Толкнув дверь, я сразу же попал в судорожные объятья Валентины, спрятавшей мокрое от слез лицо у меня на груди. Сидящий на стуле Алекс (вива Фортуна!) и Степан Сергеевич имели вид не многим более радостный.

– Что?! Что у вас произошло? – выдохнул я, пытаясь подергиванием плечей согнать со спины устроивших гонки мурашек.

– Андрей! – выкрикнула Валентина, оторвавшись от моей груди, и бросилась в другую комнату, из которой спустя секунду рыдания донеслись с новой силой.

– Что с ним? – мой голос изменил обладателю, – Отвечайте, что с ним?!

– Врачи сказали, что он не выйдет из комы, – глядя в стену, сказал Звягинцев, – Завтра его отключат от дыхательного аппарата.

Холодно… Почему мне стало так холодно? Почему слова примерзли к губам? Андрея завтра не станет? Бред какой-то… Этого не может быть. Он не должен так поступать со мной! Слышишь, экстрасенс хренов, ты не имеешь права так поступить! Можешь помирать в другое время и в другом месте, только не теперь и не из-за меня. Я кинул быстрый взгляд на ссутулившегося Звягинцева, на бледного, только что вышедшего из больницы Семагина, и вздрогнул. Они знали. Знали, что Андрей разменял свою жизнь на мою память, и от их молчания, казалось, вот-вот рухнет наполовину съеденный грибком потолок, погребая под собой виновника, который, впрочем, и не будет слишком возражать. Нет, будет! Потому что у Андрея есть еще один шанс, один из многих тысяч, но есть. Это – я. Я должен попытаться вытащить своего ненаглядного гуру, чего бы это ни стоило! Значит нужно как можно скорее попасть к Андрею в палату, лечь на соседнюю койку, уколоться и забыться. Оставшегося ЛСД должно хватить даже на две попытки и… "И что станет с твоими близкими, если ты сам не выйдешь из комы, затерянный в мире, о котором имеешь самые смутные представления? – подал голос внутренний голос, – Не кажется ли тебе, что это не просто рискованно или безрассудно, это – безответственно. Что значит жизнь в сущности малознакомого человека, по сравнению с тремя по-настоящему дорогими для тебя жизнями?" И т. д. и т. п. Внутренний голос еще продолжал что-то бубнить в моей черепной коробке, а я уже излагал вмиг подобравшимся уфологам свой вариант операции по спасению "Рядового Райана". Беззастенчиво подслушивающая за дверью Валентина, даже не успев дослушать до конца, вбежала в комнату и снова пала мне на грудь, с целью окончательно превратить мою рубашку в огромный носовой платок.