Дия Гарина - Найти то...

С этими мыслями я пересек границу светового круга, на миг вызвав к жизни "немую сцену". Но уже через мгновение стоп-кадр распался: Витька бросился в нашу сторону, Валентина сдавленно ойкнула, прикрыв рот ладошкой, Ольга судорожно стиснула жалобно зашуршавший целлофан своего плаща, а Степан Сергеевич молча поднес руку к груди и начал медленно оседать на превращенный в сидение пенек.

– Да живой он, живой, – заорал я, перекрикивая шум дождя и возмущаемой ветром листвы, – Только пьяный в стельку, а в остальном как огурчик. Хорошо проспиртованный.

В этот момент к нам подлетел Витька и, не слушая моих робких возражений, перенял у меня слабо шевелящуюся ношу.

Через полчаса переодетый и укрытый прозрачным плащом, я допивал вторую кружку чая и, наверное, по десятому разу пересказывал историю обретения блудного экстрасенса.

– Это надо же было так нализаться… Проспится – придушу собственными руками, – каким-то бесцветным голосом пообещал Степан Сергеевич, – Что б не мучиться. Никакой ответственности у человека! Мы тут с ума сходим, а он..!

– Степан Сергеевич, погодите, – вступился я, – Он ведь, можно сказать, себя уже похоронил, вот и напился на поминках. С кем не бывает? То, что я на камень присел и услышал его арии – чистой воды везение.

– Слушайте, – осенило вдруг Витьку, – а может, та пропавшая экспедиция тоже в какой-нибудь склад провалилась? А потом их всех доконала белая горячка.

И без всякого перехода добавил:

– Так сколько, ты говорил, там бутылок?

– Не меряно. Роту прапорщиков споить можно.

– Может и еще что-нибудь есть! – азартно потер руки Курицын, возвращаясь к замашкам "черарха", – Сходим завтра, поглядим…

Сходим завтра… Завтра…

– Черт, чуть не забыл! – я едва не подпрыгнул, – По словам Андрея, завтра нас здесь быть уже не должно. Всем членам экспедиции предписывается срочно рвать когти. Что-то он такое видел…

И я дословно пересказал пьяный Андрюшин лепет. Словно в подтверждении моих слов из палатки донесся вопль экстрасенса:

– Свистать всех наверх, отдать швартовы, с якоря сниматься! Это – приказ! Кто останется – я не виноват!!!

Сунувшаяся в палатку Валентина, удрученно покачала головой:

– Бредит. Так и не пришел в себя.

– Что же получается?! – кипятился Семагин, – Наслушавшись бреда этого алкоголика, мы должны свернуть лагерь, сорваться в ночь, а в придачу еще его самого на себе тащить?!

– Успокойся, Степан, – вынырнула из темноты Валентина, – тебе нельзя волноваться, у тебя сердце! Вот, положи-ка под язык.

– Но если он все-таки прав? – вмешалась Ольга, оглядывая нас всех по очереди, – Вдруг мы сейчас плюнем на его предостережения, пойдем спать, а завтра никто из нас уже не проснется? Стоит ли так рисковать?

– Рисковать мы будем, если попремся отсюда ночью в такую погоду, – возразил я, – Трава мокрая, бамбук этот дурацкий… В темноте и угробиться не долго.

– Прежде, чем принять решение я должен получить любую имеющуюся информацию, ведь вся ответственность на мне, – объявил Семагин, – Андрей не намекал, какого рода опасность нам грозит?

– Нет. Ничего конкретного.

– Может быть, он имел в виду погоду? – задумался Витька, – Я сегодня радио местное поймал: объявлено штормовое предупреждение. Из Японии идет тайфун. По силе вроде бы сравним с бушевавшим здесь в 80-м году "Филлисом". Но ведь мы не в низине, уж нас-то однозначно не затопит.

– Скала кругом, оползня не должно быть, – поддержал я его, – Чего еще нужно опасаться? Молнии? Так во-он пара высоких деревьев, в них и будет лупить. Хотя, конечно, риск есть: стихия, она везде – стихия.

– Да уж. Остаться здесь куда меньший риск, чем спуститься вниз и попасть в наводнение. Тут и опасности почти никакой. Медведи и те себя смирно ведут. В смысле не попадаются на глаза. Ай!!! Зар-раза!!!

Витька взвился как ошпаренный, схватившись рукой за левый глаз.

– Что, Витя? Что?! – немедленно подскочила к нему моя ненаглядная супруга и попыталась отвести его руку от лица, – Что случилось? Дай посмотрю!

– Черт! Укусил кто-то. Прямо в глаз!

– Не бойся, не в глаз, – уверенно заявила Ольга, внимательно осматривая сдавшегося ей на милость Курицына, – Всего лишь рядом с глазом. Неужели так больно?

– У-у-у! Еще как.

– Погоди, Витя, я сейчас, – Ольга сорвалась с места.

Н-да. Какая трогательная забота о друге мужа! Вон уже и платок успела в чае остывшем намочить – к глазу Витькиному прикладывает. За мной бы, небось, так не ухаживала… И я подозрительно воззрился на них, пытаясь угадать: не таилось ли за трогательной сценой "врач-пациент" нечто большее. Но долго наблюдать мне не пришлось – был услан в палатку за походной аптечкой.