Аля Аль-Асуани - Дом Якобяна

— Вот… Joyeux anniversaire… С днем рождения!.. Это мой тебе подарок… Дай Бог, чтоб тебе понравилось.

— Ничего не понимаю.

Хатем громко рассмеялся:

— Ох, деревня!.. Шевели мозгами!.. Это твой киоск. Благодаря моим связям, я взял его в муниципалитете для тебя… Как только демобилизуешься, я закуплю товар, и ты будешь здесь торговать…

Он подошел совсем близко и прошептал:

— Ты, любимый, будешь работать, сам будешь зарабатывать деньги, сам их тратить и останешься со мной.

Абду громко вскрикнул, рассмеялся и обнял Хатема, бормоча слова благодарности… Это была прекрасная ночь. Они поужинали в рыбном ресторане в Мухандисине. Абду один съел почти килограмм креветок с рисом, за едой они выпили две бутылки швейцарского вина. Ужин обошелся в семьсот фунтов, которые Хатем заплатил картой Visa. А когда в ту ночь они легли в кровать, Хатем чуть не расплакался от боли, которую причиняло наслаждение. Ему казалось, он парит в облаках, и хотелось, чтобы в ту секунду время остановилось. После любовных утех они, как обычно, прижались друг к другу в кровати, и тень от танцующего бледного пламени высокой свечи падала на пестрые обои на противоположной стене. Хатем долго рассказывал Абду о своих чувствах, тот хранил молчание и глядел куда-то прямо перед собой. Его лицо неожиданно стало серьезным. Хатем обеспокоено спросил:

— Что случилось, Абду?

— …

— Что случилось?

— Я боюсь, Хатем-бей, — Абду говорил медленно, голос его шел откуда-то из глубины.

— Боишься чего?

— Бога нашего Всевышнего…

— Что ты говоришь?!

— Бога нашего Всевышнего… Я боюсь, он накажет нас за то, что мы творим…

Хатем замолчал и задумался в темноте… Это казалось ему странным. Он никак не ожидал, что его любовник заговорит с ним о вере.

— Что я слышу, Абду?

— Всю свою жизнь я жил с Богом в душе… В деревне у нас говорили «шейх Абд Раббу»… Я всегда молился в мечети, соблюдал пост в месяц Рамадан и другие предписания Пророка, пока не познакомился с тобой. Я изменился.

— Хочешь молиться, Абду?! Молись…

— Как я могу молиться, если каждый вечер пью спиртное и сплю с тобой… Я чувствую, что Бог разгневался на меня, он меня накажет…

— Накажет нас за то, что мы любим друг друга?

— Бог не разрешил нам такую любовь… Это очень большой грех… У нас в деревенской мечети был имам шейх Дарауи, милость Аллаха ему, он был правильным человеком и говорил нам в пятничной проповеди: «Бойтесь извращений, это великий грех, Аллах изойдет гневом на вас…»

Хатем не выдержал, встал с кровати, включил свет и зажег сигару. С тонкими чертами лица, обнаженный, в прозрачной рубашке, он был похож на рассерженную красивую женщину. Он выдохнул дым и вдруг раскричался:

— Абду, я правда не могу тебя понять… Кто-нибудь сделал для тебя больше, чем я?! Я люблю тебя, думаю о тебе, постоянно хочу сделать то, что осчастливило бы тебя, и услышать спасибо… А ты так меня огорчаешь!..

Абду продолжал лежать молча, уставившись в потолок и заложив руки за голову. Хатем докурил, налил себе в стакан виски и залпом выпил. Он вернулся, сел рядом с Абду и спокойно произнес:

— Послушай, дорогой… Бог велик и всемилостив, что бы ни говорили невежественные шейхи из вашей деревни… Многие люди молятся и постятся, но воруют, обижают других, и вот их-то Бог накажет… Я уверен, что Бог нас простит, потому что мы никому не причиняем зла… Мы только любим друг друга… Абду, не надо омрачать свою жизнь… Сегодня день твоего рождения, и мы должны радоваться…

Это случилось в воскресенье вечером… Вот уже две недели Бусейна работала на новом месте. За это время Заки аль-Десуки подготовил почву: сначала он дал ей несколько поручений — переписать телефоны в новую книжку, оплатить счета за электричество, привести в порядок его старые бумаги, затем стал заговаривать с ней о самом себе и о том, как он одинок, иногда сокрушаясь, что не женат. Он жаловался ей на свою сестру Даулят, говорил, его расстраивает ее плохое к нему отношение. Он стал расспрашивать ее о семье, о младших сестрах и брате, время от времени принимался флиртовать, касался ее симпатичного платья, прически, подчеркивающей красоту лица, рассматривал ее фигуру. Он походил на заядлого игрока в бильярд, уверенно и расчетливо наносящего удары. Она принимала его знаки внимания с понимающей улыбкой (несоразмерность ее большой зарплаты и пустяковой работы ясно говорила о том, чего от нее ждут). Намеки продолжались, пока однажды он не сказал ей, когда она уже собиралась уходить: