Дон Делило - Весы

— Этот сукин сын забирается потрясающе высоко.

— Я знаю. Слышал, — сказал Хайндел.

— Да как быстро. Не успеешь оглянуться, а его уже нет. И на любую высоту.

— Я знаю, на какую.

— Я бывал в «пузыре», — сказал Рейтмайер.

— Восемьдесят тысяч футов.

— Этот сукин сын запрашивает сведения о ветре на высоте восемьдесят тысяч.

— Что невозможно по определению, — ответил Хайндел.

— Я настраивал перехват. Я слышал. Загадочный тип разговаривает.

Первый морской пехотинец, Дональд Рейтмайер, был мощного квадратного телосложения, с ленивой походкой — казалось, будто его ноги вязнут в песке. Он смотрел, как подъезжает тягач, чтобы отбуксировать самолет в отдаленный ангар. Самолет будут сопровождать люди с автоматами, затем они окружат ангар. Рейтмайер снял фуражку и указал ею на человека, который шел в их сторону по дымящемуся гудрону, худощавого, с опущенной головой, одно плечо ниже другого. Тот самый морской пехотинец, который наблюдал за посадкой самолета от радарного кожуха.

— Это Оззи. Очень на него похоже.

Хайндел крикнул:

— Освальд, пошевеливайся!

— Еще чути-чути! — воззвал Рейтмайер на местном пиджине.

— Не помирай на ходу.

— Живее давай, живее.

Втроем они пошли к казармам.

— Он летает высоко, это мы знаем, — сказал Рейтмайер, — остается вопрос, как далеко он летает и что делает там, куда долетает.

— Далеко в Китай, — сказал Освальд.

— Ты-то откуда знаешь?

— Логика и здравый смысл. И еще в Советский Союз.

— Его называют служебным самолетом, — сказал Хайндел.

— Это шпионский самолет. Он называется «У-2».

— Ты-то откуда знаешь?

— Из простых фактов, большей частью, — ответил Освальд. — Кое-что понятно и так, а то, чего не знаешь, довольно легко выяснить. Видели здания за ангарами в восточном секторе? Это называется «объединенная техническая консультативная группа». Но это все лапша на уши, на самом деле там прячутся шпионы.

— Ну, блядь, ты знаток, — сказал Рейтмайер.

— А ты думал, у них там общежитие для спортсменов?

— Ты бы лучше молчал о таких вещах.

— Я хожу на инструктаж. Я знаю, о чем нужно молчать.

— Ты что, не видишь вооруженных охранников?

— А я что говорю, Рейтмайер? К этой базе без допуска близко не подойдешь.

— Ну вот и заткнись тогда.

— Только представьте себе: полет над Китаем, — сказал Хайндел. — Китайские просторы.

— Китай не такой уж просторный, — ответил Освальд. — Не сравнить с Советским Союзом.

— А он какой по площади?

— Проехаться бы как-нибудь вдоль и поперек Союза на поезде. Поговорить с людьми. В России меня больше притягивают идеи, а не площадь.

— Какие идеи? — спросил Рейтмайер.

— Почитай книжку.

— Ты всегда говоришь «почитай книжку», будто там есть ответы на все вопросы.

— Может, и так.

— А может, и нет.

— Тогда почему я соображаю лучше тебя?

— Ты тупее меня.

— Но все-таки не тупее офицера, — встрял Хайндел.

— Тупее офицера не бывает, — ответил Освальд.

Они прозвали его Кроликом Оззи за поджатые губы, ямочки на щеках и быстроту движений при потасовках в казармах или в баре за территорией. Ростом он был пять футов и девять, весил сто тридцать пять фунтов, глаза голубые, скоро восемнадцать, оценки по поведению и квалификации повышались, потом падали, опять повышались и опять падали; количество очков, которые он набирал на стрельбище, было столь же неустойчивым.

Хайндела без особых на то причин называли Хайделом.

Он ходил в кино и в библиотеку. Никто не догадывался, с каким трудом ему даются простые английские предложения. У него не всегда получалось четко представить словесный образ. Писать было еще труднее. Когда он уставал, то мог правильно написать лишь пять слов подряд; даже в маленьком слове тяжело было не менять буквы местами.

Этой тайной он ни с кем не делился.

У него был пропуск в увольнительную, яркая гавайская рубашка, из-за которой он чувствовал себя самозванцем в собственной шкуре, и место у окна в поезде на Токио.

Свидание организовал Рейтмайер, объяснив Ли, что от него требуется лишь появиться в нужном месте в нужное время и улыбнуться своей искренней американской улыбкой. И тысяча запретных удовольствий у него в кармане.

Добро пожаловать в Японию — страну раздвижных дверей и узкоглазых шлюх.

Он шел невидимкой сквозь многослойный хаос сумеречного Токио. Шел около часа, глядя, как неоновый свет пробивается через транспортный смог, бросаются в глаза английские слова: «ПОТРЯСАЮЩЕ ПОТРЯСАЮЩЕ», шел под трамвайными проводами, мимо лапшевен и баров. Он видел японских девушек, что разгуливали под руку с шестерыми военнослужащими США — с виду повара или пекари, совсем щенки, на каждом — куртка с вышитым драконом. Шел 1957 год, но Ли казалось, что эти солдаты ведут себя как чванливые вояки, боевые ветераны, загребающие все подряд своими крюками для мяса.