Дон Делило - Весы

Он обошел дом, выключил повсюду свет, проверил входную дверь и черный ход. Однажды он видел «У-2» на солевой равнине в Неваде. Таким дети представляют себе настоящий самолет-разведчик. Причудливый разворот крыльев, с виду незаконченный корпус, сами крылья завернуты на концах. Зато планерный каркас оснащен реактивным двигателем, самолет мог взлетать под углом больше сорока пяти градусов, подниматься на восемьдесят пять тысяч футов в высоту, камеры наблюдения охватывали полосу шириной более ста миль. В Советском Союзе его называли «темной леди шпионажа». Уин проверил, выключена ли духовка. Больше на первом этаже проверять было нечего.

Мэри Фрэнсис ждала в постели. У кресла горел мягкий свет. Раздеваясь, Уин ощутил кожей прохладу. Ночь наполнилась новыми запахами: мускуса почвы, влажной коры и ночного жасмина, благоуханием свежести; земля вращалась после дождя. Он медленно прижался к телу жены. Обветренное лицо и выгоревшие брови. Грудь слегка пахнет духами. Он залюбит ее до смерти, погрузит в потаенный сон. Ее голова металась по подушке, веки были плотно сомкнуты. Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Ночь полнилась звуками воды: слабые всплески, капли дождя падали сквозь листву, вода стекала с крыши, журчала по водосточным трубам, влажно шелестели шины по асфальту, по мокрым улицам. Он слегка приподнялся, переплел их пальцы. Они с силой прижимались друг к другу. Аромат напряжения. Глухой гром вдалеке. Безмолвная вода в лужицах среди травы, вода бежит по черенкам листьев, скапливается на паутинке в их середине, капли, дрожащие брызги, влага на листьях дуба, что растет у дома, брызги на стекле, когда меняется ветер. Волосы у нее белокурые с проседью, кожа розовая и шероховатая, она крупнее него и энергичнее, пока что энергичнее, и всегда хотела для него лишь безопасности и ясности. Он вдыхал слабый запах пота, чувствовал, как на подбородок стекает слюна. Руки стиснуты, напряженные пальцы дрожат. Ее ягодицы двигались, простыни отзывались шуршанием, пушок в уголках ее губ повлажнел. Он произнес ее имя и увидел, как она распахнула глаза, полные того особенного изумления, того безграничного доверия, которым наделяла она будничные таинства. Она была частью мира, чего ему не удавалось никогда. Она сама и была миром. Он высвободил руку и вытер слюну. Она быстро произнесла его имя, много раз подряд, словно капитан болельщиков повторяет ритмичный лозунг, и это было то, что нужно, то, что нужно.

Бок о бок, слушая радио.

— Интересно, что говорят друг другу остальные? — спросила она.

— Когда?

— Вот в такие минуты. Узнать бы, что они говорят. Может, о том, о чем мы даже не задумывались. — Она рассмеялась сама над собой. — То, что мы должны были бы говорить.

— Во время секса или потом?

— Во время секса неинтересно. Любовные охи-вздохи. Нет, после, как сейчас.

— Ты думаешь, мы все эти годы говорим что-то не то?

— А тебе не хотелось бы подслушать? Подсматривать я не хочу, а вот подслушать можно было бы.

— Они говорят: неплохо бы покурить.

— Кто тебе звонил?

— Где мои сигареты? Вот что люди говорят.

— Мне он не представился.

— Ларри Парментер. Ты его знаешь. Мы видели его у кого-то в гостях в Майами.

— Очень смутно.

— Года три назад.

— О чем он с тобой говорил?

— Вот любопытная какая.

— Иногда по ночам хочется, чтобы меня обнимали. Сегодня я хочу слушать. Так здорово лежать на смятых простынях и слушать. Укрой меня словами. Мы — двое ночных болтунов. Расскажи, о чем вы говорили.

— Об очень сексуальных вещах.

— Ну уж, конечно.

— Об «У-2». Это самолеты, которые засекли ракеты, когда СССР поставлял их на Кубу. Мы раньше называли их снимки порнографией. Собирались толкователи снимков и говорили: «Ну-ка, что за порнушку нам сегодня привезли». И правда — Кеннеди разглядывал эти снимки в спальне.

— А еще? — сказала она.

— Шпионские самолеты, беспилотные самолеты, спутники с фотоаппаратами, которые за три сотни миль различают то, что ты видишь с тридцати метров. Они видят и слышат. Знаешь, как древние монахи, которые тщательно записывали знания. Эти системы собирают и обрабатывают информацию. Все тайные знания мира.

— Одна из самых чудесных вещей — такими ночами ощущать всей кожей воздух, правда?

— Я скажу тебе, что это значит — эти датчики на орбите, которые слышат наши постельные разговоры. Это значит — конец доверию. Чем сложнее системы, тем меньше люди в себе уверены. Уверенность из нас высосут. Приборы выжмут нас, мы станем невнятными и мягкотелыми.