Юлия Андреева - Мертвым не понять

Когда я поднял глаза, то увидел, что рядом со мною стоят два здоровенных типа.

– Ну как – подойдет? – спросил тот, что был пониже, ткнув носком ботинка меня в спину, так что я чуть было не полетел носом в песок.

– Сколько тебе лет? – задал вопрос второй.

– Три… тринадцать… – От холода я почти что утратил способность говорить, и только глупо таращился на окруживших меня мужиков, стуча зубами.

– Сойдет при нашей бедности, – спокойно одобрил первый, выплюнув жевачку. – Пошли.

– Куда?! Я не хочу! – В тот же момент мои ноги оторвались от земли и я повис в воздухе, удерживаемый, как в тисках, железными ручищами силача. – Не надо!.. Пустите! – слабо отбивался я, прекрасно понимая тщетность сопротивления. Верзила дал мне возможность поизвиваться, нахально лыбясь и рассматривая меня, как только что пойманную рыбину. Натешившись моим бессилием, он разжал руки, так что я потерял равновесие и упал бы, не поддержи меня в этот момент второй.

– Смотри, полегче, Серега, дух вышибешь. А нам потом до утра второго искать. Будешь послушным – даже денежки заработаешь, – пообещал он мне. – Иди. Братки заждались.

Не видя дороги, я плелся, увязая в песке и то и дело падая. За моей спиной всего в одном шаге шли бандиты. Возможно, я мог попытаться удрать – во всяком случае, когда закончился песок и началось нормальное асфальтовое покрытие. Но я шел. Шел и проклинал себя за это.

Вскоре перед нами показались несколько небольших домиков – должно быть, поселок. На фоне общей темноты и неприглядности двухэтажный особняк, куда вели меня ночные стражи, светился всеми своими окнами.

Я почти порадовался, когда тот, кого назвали Сергеем, втолкнул меня в теплую прихожую, до такой степени я был замерзшим.

– Ну что, привели, наконец, мальчика?! Давайте его скорее – людям заняться нечем.

Меня втолкнули в комнату, где я тут же потерял сознание.

– Угадай, как они приводили меня в чувства? – спросил он с лукавой улыбкой. Я развела руками, ожидая каких-нибудь мерзких подробностей и заранее собираясь с силами, чтобы не выдать охватившего меня смятения и боли – при мысли что его – замерзшего, тринадцатилетнего пацана могли оскорбить и обидеть… Руки скучали по бензопиле… – Они шлепали меня по щекам и вливали в глотку самогон. Правда, забавно? Вообще-то они мало что уже могли соображать. Но это средство немедленно вернуло меня к жизни. В противном случае я попросту рисковал захлебнуться.

– Где вы только берете подобных заморышей? – укоризненно пробасил волосатый мужик с золотым поповским крестом на груди, в котором я немедленно признал хозяина.

– Если хотели получить свеженьких – надо было выбираться еще вечером, а теперь все детки давно уже видят десятый сон. – Сергей плюхнулся на заскрежетавший под ним табурет.

– Ты девственник? – спросил волосатый, глянув исподлобья так, что меня бросило в жар и лицо залила краска.

Раздалось троекратное «Ура!!!».

Я снова попытался грохнуться в обморок. Хотя вряд ли кого-то из них могло разжалобить мое плачевное состояние.

– Не бойся и садись. – Он показал на место рядом с собой. Сильнейший запах пота, перемешанный с перегаром, ударил мне в нос, ноя не посмел ослушаться, робко устроившись на краешке стула по левую руку хозяина.

– Да не так, а всей жопой.

Я подвинулся, но тут же натолкнулся на что-то твердое и вскочил.

– Девственник… – Хозяин положил мне на плечи волосатую лапищу. – Девственник… Будь другом – посиди на картах, раз уж нецелованный. А-то братки погадать не могут.

Зерцалов заливисто рассмеялся.

– Представляешь – я думал, что всё! А они… Детский сад!..

– Надеюсь, они хотя бы не вымещали на тебе дурные предсказания карт?

– Куда там – им фартило, причем всем сразу. Я поел и согрелся. Мало этого – за каждое хорошее предсказание мне бросали доллар или больше, как будто я уже принес им их лихое бандитское счастье. Один, которому особенно повезло, даже порывался усыновить меня или удочерить. Не знаю, как правильно. Но я едва дождался света и был таков.

Он замолчал.

– А почему ты, собственно, не остался с ними, раз уж все так хорошо складывалось? – Насколько я помню, ни у Павы, ни у его родителей никогда не было денег, а тут такое… К тому же для мальчика быть обласканным такими людьми… Это более чем просто много.

– Дорогая, – Пава сокрушенно развел руками. – Всё их обожание базировалось на прекрасно сошедшихся пасьянсах. И на счастье, принесенном нецелованным. Но я-то знал, кто есть кто. И в ту ночь их карты бессовестно врали!..