Сергей Солоух - Игра в ящик

Попрощались у стойки регистрации.

– А почем билетик получается? – словно и в самом деле примериваясь к расшитой золотом столице, спросил шуряк.

– Шестьдесят, – ответил Роман и быстро пожал сухую, хрящеватую, с рояльной, наверное, растяжкой, руку студента-стоматолога.

Место пассажиру Подцепе Р. Р. в праздничном, полупустом самолете досталось у окна. Округлое было прозрачным и, словно Маринка час тому назад, Роман не должен был студить ладонь, чтобы увидеть тьму. И прочесть над крышею аэропорта слово ЮЖНОСИБИРСК, обретшее на этот раз неоновую полноту. Как и положено к очередной годовщине.

«Южносибирск, – думал Роман, – через полтора года, в феврале когда вернемся, Димок уж сам сможет прочитать. Не Ю, Же, эН и далее по списку, а слово. Все слово целиком. Потому что все устроилось. Сложилось наконец, и так, как надо».

Да, мы вернемся. Вернемся, а они все улетят. Их смоет, шуряков и свояков, и только чистый белый снег останется. И толстый-толстый слой инея на деревьях.

Oн знал, он чувствовал, что засыпает и безмятежно чурбаном проспит эти четыре серых, высотных часа, под красным глазом гипнотизирующего табло в дальнем конце салона «Пристегните привязные ремни».

Хорошо.

Десятого у Романа был большой разговор с Прохоровым. Как всегда, конкретный и понятный. Обсуждали план диссертации и сроки представления глав.

– Это ничего, – объяснял Михаил Васильевич, по своему смешному обыкновению быстро приговаривая, сгибая и разгибая одну за другой мелкие, дюймовые скрепочки. – Это ничего, что тут еще обсчитать надо, здесь переделать, а над формулировками выводов и вовсе хорошо подумать. Садитесь и пишите. Введение и первую главу. Состояние вопроса. Какое у нас сегодня? Десятое? Вот вам два месяца. Десятого января...

Прохоров сверился с календариком, прижатым к столешнице восковой, лечебной массой широченного оргстекла:

– Как раз понедельник. Десятого января я жду введение и первую главу.

«Январь – это хорошо, – решил Роман. – Это пойдет. Как раз жене Марине для разминки. Первые тридцать или сорок машинописных страниц».

Потом шеф спросил о публикациях.

– По теме три, – сознался аспирант, – раздел в вашей книге и тезисы. Вроде бы достаточно.

– Им да... – Прохоров махнул рукой куда-то в сторону невидимого главного корпуса, – а вам еще две-три не помешает. Нормальных научных статей, а не тезисов каких-то молодежных конференций.

Договорились, что до конца года Роман сделает и сдаст статью о своем алгоритме моделирования нагрузок – не сжатое, как в книге, а подробное, развернутое описание в институский научный сборник. В конце концов, словно боевая карта-трехверстка, ближайший квартал календаря раскинулся перед Р. Р. Подцепой, утыканый вдоль и поперек флажками на булавках. Оказалось, что человек спонтанного вдохновения Михаил Васильевич Прохоров, когда надо, умеет планировать, рассчитывать, в стаканы, чашки разливать бесцельно струящийся, всегда текущий, убегающий куда-то поток времени нисколько не хуже своего сверхорганизованного косого аспиранта.

Только стол в порядке содержать не любит. Когда Ромка прощался, перед профессором на оргстекле, как перед зверем, разорившим муравейник, валялись десятки ножек-лапок скрепок, за долгим разговором умученных, приконченных беспечно.

В субботу тринадцатого аспиранты второго года тянули номерки из наволочки. Ромке досталась бумажка с цифрою 110. Комната на тихом пятом этаже. С большим окном и серой водонапорной башней на дальней стороне улицы, отодвинутой метров на сорок от общаги широким сквером, холодным пищеводом дорожного асфальта и черным решетом ограды. Лучше только торцевые. Есть такие, по одной на каждый этаж, у которых все стены и углы внутренние, не слышны ни коридор, ни лестница. Ни сам ты сквозь диагонали и лучи архитектурных сочленений. Но на пятом, малопосещаемом последнем этаже и лестничный пролет в одном лишь кирпиче от изголовья катит. Пойдет, и более того, если судьба сменить ловкого малого Бесо Чивадзе. Молодого человека, три месяца назад ставшего зятем своего собственного научного руководителя Моисея Зальмановича Райхельсона. С лета Бесо в общаге практически не появлялся, и Ромка ни секунды не сомневался, что, встретив Беса на ближайшем научном семинаре, легко договорится и чудную жилплощадь за дверью номер 110 получит намного раньше нового года. Через каких-нибудь пару недель. И здесь все шло по плану и даже с легким и приятным его перевыполнением.