Наташа Маркович - Flutter. Круто, блин. Хроники одного тренинга

Работа координатором заставляет видеть вещи по-другому. Когда говоришь разные правильные слова, то начинаешь и к себе их прикладывать. Я требую честности от игроков. А если честно посмотреть на мои отношения с Артемом? Не хочется даже думать об этом.

На звонках мне полегче — там некогда думать о своих бедах, весь фокус на игроках и капитанах, — но как только трубку положишь, так накатывает.

Антон все же уловил, что я не такая, как обычно.

— С тобой что-то случилось? — спросил он.

— Нет, все нормально, — вежливо отрезала я.

— Ну смотри.

Я кладу трубку и немножко плачу Если бы я бы-, л а игроком, я бы пожаловалась всей команде, и они бы что-нибудь придумали. Если бы я была капитаном, я бы поделилась переживаниями с капитанами, и они бы меня, как минимум, пожалели. А я координатор. У меня единственной даже партнера в Игре нет. Одна.

Какая же я все-таки глупая. У меня же есть мой офис, и я прекрасно это помню. Это те, кто является моими равноправными партнерами. Те, кому я должна звонить в случае побед, поражений, сомнений и уныний. Те, кто видит меня со стороны, так же как я игроков, и всегда готовы высказаться по поводу того, что видят. Но я этого не делаю. Я их боюсь. И поэтому вру и притворяюсь. Хотя ведь я их нежно люблю, этих маленьких придирчивых мартышек. Порою.

Но даже когда я говорю правду, мне не верят. Потому что я говорю об одном, а думаю о другом. Порою рассказываю о чем-то радостном, а сама боюсь.

Страх правит миром. И радость. Или страх, или радость. И мы всегда делаем свой выбор — от чего отталкиваться в каждую секунду жизни. На чем основывать свои действия. Из чего исходить прямо сейчас. Из страха или из радости?

А сейчас?

А сейчас?

Можно делать одни и те же действия исходя либо из страха, либо из радости. И результат будет разным. Он может быть одинаковым внешне. Но на самом деле все равно разным.

Он будет нести в себе другую информацию.

Я уже не говорю о разнице ощущений в процессе достижения.

Как бороться со страхом? Никак. Его нужно просто видеть, замечать. А увидев, делать выбор — продолжать дальше или выбрать что-то другое? Радость, например.

Почему мне легко на собраниях игроков? Мною движет радость. Почему?

Потому что я знаю — я хороший координатор. Потому что они, игроки, так давно со мной. Многие из них, бывших, звонят, пишут, приходят в гости. Многие стали настоящими друзьями. Даже когда я осталась без любимой работы, игроки были рядом. Любили меня, заботились.

Почему я так тяжело переношу собрания офиса? Потому что мною движет страх. Чего я боюсь? Не справиться. Не быть оцененной должным образом. Не быть понятой. Быть преданной. Быть отвергнутой.

Откуда этот страх? Из прошлого. Так уже было.

Но это же было давно. В другой ситуации. В другой компании. С другими людьми. Я была другая. Можно сказать, что это все было в другой жизни. Значит, боль трансформируется в страх, а страх остается с нами, подобно шраму.

Мне ужасно дискомфортно на собрании. Они меня еще плохо знают, я попала под пристальное изучение офиса.

Они буквально выискивают мои ошибки. Хотя много труда для этого не надо, они практически на поверхности. Я пытаюсь прикрыть их тонким слоем притворства, но это не помогает. Притворство расползается, как истлевшая тряпка.

Зачем я их прячу? Ведь ошибка — это не преступление. Обычный рабочий процесс. Все ошибаются. А мне страшно — вдруг очередная из них будет критической?

Я знаю, что прятать бесполезно. Ведь все же все узнают. И все равно прячу. Страх побеждает. Они узнают, недоумевают, злятся. Получается, что мое притворство и есть самая главная ошибка.

Проще показать промах. Рассказать подробно. В рассуждениях понять, найти выход, все исправить.

Легко сказать! А вдруг не поймут? Не поверят? Ведь так уже было.

Конечно, мне попало за то, что я не потребовала немедленных разборок Анжелы и Сони.

За то, что проект еще ни на шаг не сдвинулся. За то, что Маша не ищет свои места. За то, что все опаздывают на звонки. За то, что я в паранойе.

— Какое право ты имеешь быть в таком состоянии? — возмущается маленькая Ленка. — Опять что-то с Артемом у тебя?

— Да, — говорю я.

— Может, ты уже разберешься наконец во всей этой заварушке?

— Да что там разбираться?

— Слушай, — удивляется Олег, — я тебе поражаюсь. Ты же все очень тонко чувствуешь. Я вижу, как ты разговариваешь с игроками. Они тебя слушают, потому что ты все видишь и понимаешь. Все, что ты говоришь им, всегда в тему, потому что от души и честно. Но вот беда, как только дело коснется тебя, так ты словно слепнешь и глохнешь. Получается, что ты завралась. Врешь сама себе. А врешь ты потому, что если честно посмотреть на вещи, то придется принимать решение. Ты боишься, что это решение будет не таким, о каком ты мечтаешь. И будет опять больно. Так?