Наташа Маркович - Flutter. Круто, блин. Хроники одного тренинга

Правда, в отличие от самолетов, все длится совсем недолго. Потому что скоро становится скучно, требуется новый результат, мы вновь приближаемся к рамкам представлений о возможном, и вот наступает новый флаттер. Некоторые не выдерживают и отступают, а некоторые снова жмут на газ.

— Поняли, куда мы все попали? — вдруг спросил Антон.

— Поняли уже, — заворчали игроки, — во флаттер. Предупреждать надо было.

— Уйти никогда не поздно.

— Нет уж.

Кстати, говорят, не случайно и корпус самолета и крылья — все на заклепках, так как жесткая конструкция не способна перенести флаттер. Так же и человеку жесткому, негибкому, упертому в своих убеждениях непросто пережить такой переходный момент. Помочь в переходе, как ни странно, могут внутренний покой, расслабление и принятие. Но это уже высший пилотаж!

Я проснулась, а рядом мой любимый. Хмурится во сне, удивленно поднимает брови, улыбается.

Разбужу-ка я его поцелуем. Как спящего красавца.

Мы весь день веселимся. Валяемся в постели, едим, пьем красное вино, гуляем. Счастье близко-близко.

Воскресенье — мой день. Я запретила всем звонить мне без крайней необходимости. На ехидные вопросы по поводу моих же слов про то, что три месяца — это мизер и отдыхать некогда, так как каждая минута на счету, я ответила, что это у них Игра проходит один раз в жизни, а у меня она уже одиннадцатая. Чем вызвала кровную обиду. Отказала в уникальности, неповторимости и проявила себя высокомерной сукой одновременно.

Люди не меняются.

По дороге в аэропорт Артем опять заводит свою волынку.

— Зачем тебе это все?

— А зачем тебе твои макароны?

— Я мужчина, должен зарабатывать деньги.

— А я женщина, должна выполнять свою жизненную миссию.

— Твоя миссия быть женой и мамой. Вообще-то он прав, но я все равно продолжаю спор.

— Одно другому не мешает.

— Мешает.

— Слушай. Мы знакомы почти два года.

— Ну?

— Можно подумать, раньше, когда этой работы не было, все было по-другому.

— А как должно было быть?

— Ты что, хоть раз предлагал мне быть твоей женой и мамой?

— Моей мамой? — смеется Артем, чтобы не отвечать.

— Ты меня понял, — обижаюсь я вдруг. Да пошел он!

И я ухожу в глубины аэропорта не прощаясь.

В самолете, погрустив, я решаю не портить себе окончание выходных и, не успев приземлиться, звоню Антону. Он всегда веселый, и я от него заражусь.

— О! — удивляется Антон. — Какие люди — и в выходной. А как же воскресная неприкосновенность личности?

— Не болтай. Я сама звоню. Как игроки?

На самом деле мне хочется пожаловаться на Артема, но я беру себя в руки. Я же не женщина — координатор. О черт! Плевала я! Мне плохо и нужно сочувствие.

— Слушай… — начинаю я.

— Натусь, ты не обижайся, мне не очень удобно говорить сейчас. Я перезвоню потом.

А я хотела рассказать, как мне грустно. Не удалось побыть женщиной. Эх.

«Небось с телкой какой-нибудь развлекается», — сучусь я.

Через два часа, когда он звонит, я уже опять координатор. Да к тому же спящий. Поэтому довольно грубо отправляю его на фиг до завтрашнего звонка.

Я ведь даже не уверена на сто процентов, что хочу замуж за Артема. Но сама мысль, что мне и не предлагают, невыносима.

А круто было бы, если бы Артем пригласил меня замуж, а я бы отказалась.

Око за око, зуб за зуб, обиду за обиду, боль за боль.

Меня уже несколько лет мучает один маленький случай. Я ехала по маленькой улочке, где-то в районе Тишинки. Была по обыкновению пробка и пыльная жара — неразделимые для меня понятия. Я потихоньку пробиралась сквозь всю эту беду и напевала песенку, полностью погрузившись в свои мысли. И вдруг на меня свалился ураган злости.

— Что, так трудно уступить дорогу?! - орал на меня из соседнего автомобиля какой-то парень.

— Что? — испуганно произнесла я, не осознав суть свалившегося на меня конфликта.

— Ничего! Вот и будь после этого джентльменом, б… — продолжал, орать парень. — Вас пускаешь, пускаешь, а когда самому не пробраться, так ни одна из вас не подумает подвинуть свою тачку! Хрен я вам еще буду уступать дорогу!

В голосе его была невообразимая совершенно горечь. Видимо, мне досталось за всех женщин, которые делали ему больно. Он нажал на газ и умчался в сторону, противоположную моей, а я осталась стоять, потрясенная.

С тех пор я иногда мечтаю, что здорово было бы его найти и рассказать ему, что я не уступила ему дорогу не потому, что мне было жалко. Я просто замечталась и не видела совсем ничего вокруг. А если бы я увидела, то, конечно, пустила бы его с огромной радостью.