Юрий Невский - Железные игрушки — магнитный потолок

Его постоянно преследовал один звук, тончайшее серебристое тиканье… Начинало казаться — неумолимый ход времени, слышимый наяву. Можно сойти с ума от этого тиканья, сочащегося из ядовитой капельницы, проникающего и отравляющего кровь. Но источник был вполне определенным, он потратил несколько дней на поиски, и наконец нашел оплетенные корнями трав, ставшие донышком гнезда какой-то пичуги старинные немецкие часы известной марки. У них еще не кончился завод.

Он никогда не связывался с оружием. Но все же десантные ножи, эсэсовские кинжалы привозил оттуда, не мог удержаться. Была у него к ним страсть. Ну, и все отмечал, наносил на карту, делал захоронения, фотографировал.

Однажды возвращался, летел ранним утром, потерял направление в тумане… Врезался в эту одинокую скалу. И сам разбился, и мотодельтаплан — вдрызг! Чудом в живых остался. Завис, зацепился на самой вершине. Весь изранен, для него это конец. Ни одна живая душа не знает о нем, в окрестностях нога человека не ступала. Спуститься невозможно. Так и подыхал там. Шли дожди, в каменном углублении скапливалась вода, он пил. Днем жарило солнце, а ночью жуткий холод. Прошла неделя, больше бы он не выдержал.

Но нашел выход. Какие-то обломки от аппарата все же остались. Из этого собрал… что-то вроде планирующего парашюта. Или воздушный змей, можно сказать. Однако подъемная сила «крыла» была очень мала, не могла выдержать его вес. В любом случае рухнул бы на острые камни внизу. И все же — это шанс на спасение. Один из тысячи, но попробовать стоило. Он стоял перед выбором — сделать ЭТО или сгинуть насекомым, наколотым на булавку дьявольского коллекционера. Он же конструктор, с математикой у него все в порядке. По подсчетам выходило… в общем, ему необходимо избавиться от «лишнего» веса. Тогда его конструкция, по размерам не больше обычного зонтика, возможно и выдержит. Хотя бы минимально спланирует. Можно будет спастись. С собой у него было — и остались при крушении — пара отличных золлингеновских ножей. Как волк попавший в капкан, бывает, отгрызает себе лапу, чтобы уйти на свободу, так и он…

О чем она говорит?! Его охватили усталость и равнодушие. Хотелось, чтобы уж как-то это скорее кончилось. «Ты хочешь сказать, он… отсек СЕБЕ все лишнее?»

Ее ответ прозвучал, словно бы из той дали, из болот в ядовитом тумане. «Да». — «Одну руку? И одну ногу?» — «Именно так. И он летел. Летел на этом подобии парашюта. Затерянная точка в небе. Черный треугольный зонтик».

— Нет, Карамелла… что ты несешь? Бред какой-то! — Дикая игра становилась все более непонятной. Но он даже выговорить ничего не смог! Душивший смех прорвался наружу… Словно вырвало этим смехом. — Да ты понимаешь, какая это чушь?! — не мог остановиться от смеха. — Корейцы-истребители-развал-Союза! Болото! Немцы! Дельтапланы! Круглые дома! Подводные лодки! Кто тебе поверит?!

В ответ она расхохоталась ему в лицо!

Она заливалась безудержно. В ее смехе перекатывались дальние отголоски приближающейся грозы…

…А ты сам-то, Другман… ха-ха! Друг человека! — едва выдохнула сквозь набежавшие слезы. — Сам-то себя послушай! В живых остался! после катастрофы! соображаешь, что говоришь?! Да при таком взрыве — все в элементарные частицы превращается! В море он болтался! До прихода спасателей! А еще электричество, да? отключать научился! надо же такое придумать… Отключать электричество! Рекламу! Когда эти самые фоторелешки стоят — три рубля пучок в базарный день! Сидит тут, заливает!

И так далее, и тому подобное. Странно. А чемоданы? Вот же они стоят, никуда от них не денешься. Хорошо. Карамелла, эти ее очки… она смотрела на что-то, происходящее за его спиной. В отражении зеркальных стекол видна парковая дорожка, уходящая в обратной перспективе. Вдалеке, где она терялась… Оттуда со скрипом и хрустом песка под колесами выезжало невообразимое… Какое-то мерзкое существо или насекомое! Оно подкатывалось, словно тошнота к горлу. Все, что было позади него — меркло, подернутое болотной ряской… жижей… кошмаром… Катящееся кресло. Инвалид с багровым обезображенным лицом, полускрытым низко напяленным подобием шляпы. Из-под нее угадывалось, что уха у него нет, вместо глаза чернел провал.

Креслом он управлял одной рукой.

И помогал себе одной ногой.

«Так вот, ДВЕСТИ ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ! Иногда судьба дает сбои. Надо внести коррективы». В ее руках оказалась блестящая коробочка. В ней шприц, темная пластиковая туба. «Это не больно… ты просто уснешь», — предупредила она с издевательским участием.