Юрий Невский - Железные игрушки — магнитный потолок

— Да, не очень оптимистичный отрывок.

— И лучше тебе не соваться туда, — категорически заявил спасатель.

— ?!

— Ты можешь оказаться на краю сознания.

— …?!..?!

— Край сознания… как бы тебе объяснить… Вот, в романе одного нашего сибирского писателя мне запомнилась сцена. Два друга-золотоискателя еще во времена оные, царские, отправились в верховья золотоносных рек, в отроги Баргузинского хребта. Забрались, где и черт ногу сломит, моют золотишко. На них наваливается и зверье, и голод, и цинга, и холод. Но спасают друг друга, каждый готов жизнь положить, лишь бы товарищ выкарабкался. Набили себе по мешочку, возвращаются, уже видны огни поселка. А там заготконтора, кабак, девки. Гуляй, рванина! И один решил побриться, накипятил воды в кружке, просит друга, чтобы подправил ему бороду, протягивает бритву. Тот начинает брить… и шальная мысль… «А как бы сейчас бритвой, того, по горлу?» Только подумал (и сам тому изумился). А бородач вдруг тоже об этом подумал (и изумился). И который с бритвой тихо-тихо опускает лезвие, отходит. А бородач тянется к ружью. И его кореш тянется к ружью. И так, держа друг друга на мушке, собирают пожитки. Осторожно расходятся. И больше никогда в жизни не встречаются.

— Ну, ты загнул! — Я был озадачен не совсем подходящей, мне показалось, ассоциацией. — Ведь здесь явный мотив. Золото, нажива, обогащение. А я-то иду один.

— Х-ха! — мой друг как-то загадочно (если не сказать, зловеще) усмехнулся. — Вот-вот… поначалу ты будешь один. А потом тебе захочется побриться. И ты протянешь лезвие своему отражению. А мне что? Бегать по лесу и собирать тебя? Нет, «таможня» в моем лице «добро» не дает. Что говорил Мастер Шэ? «Я живу напротив городской тюрьмы, но не хочу жить напротив собственного дома». Золотые слова. Сходи, кстати, к Мастеру, навести его.

Вот как! Придешь к товарищу, хочешь узнать что-то о маршруте. А тебе вешают лапшу о каких-то психологических аномалиях. Схожу-ка, и правда, к Мастеру Шэ. Так в школьные годы мы звали нашего учителя на Станции юных туристов (его фамилия начинается на «Ш»).

В своем старом доме старый учитель сидел в старом кресле, смотрел по старому видеомагнитофону старую передачу с (молодым еще) Сенкевичем «Клуб кино путешественников». Это подчеркивало, как мир стар. Как давным-давно, посещая Станцию юных туристов, под руководством учителя я постигал азы выживания в дикой природе. Сколько раз благодарил за науку! В Москве прекрасно ориентировался; не имея денег на метро, совершал марш-броски в десятки километров; мог приготовить великолепный завтрак из минимального набора продуктов.

Выслушав мой рассказ о поиске «собственного Пути», учитель неожиданно спросил:

— Ты помнишь ласкового Мишу, печально улетевшего в московское небо?

— Н-ну… п-п-омню… — меня так и передернуло! (Что он имеет в виду? талисман Олимпиады-80? или мужа N?)

— Я говорю о двадцатиметровой пневмофигуре, наполненной гелием, — успокоил Мастер. — Когда после закрытия Игр она покинула воздушное пространство столицы, ее сносило на северо-восток. На перехват было выслано звено истребителей. Но что произошло? Не то военно-воз-душные асы сбились с курса, не то потеряли цель… Одним словом, на базу вернулись ни с чем. Позже один из тех пилотов сошел с ума, другой кончил жизнь самоубийством, третий спился, его списали из ВВС.

Оказывается, в свое время он изучал этот вопрос. Даже пытался раздобыть информацию через своих бывших учеников (многие из них работают в спецслужбах; есть и те, кто занимает руководящие посты). Однако на всем, что связано с этим, стоит гриф высшей секретности.

Почему это его заинтересовало?

Когда-то он побывал на гольце Давыдова. Там есть интересные скальные обнажения: исследуя их, взбирался с альпинистским снаряжением. Внезапно над ним с беспокойным кличем стала кружить пара орланов-белохвостов, настроенных агрессивно. Одна из птиц едва не набросилась… вторая хищно сужая круги готовилась атаковать! Не потеряв самообладания, он укрылся в расщелине, оказавшейся рядом, и это спасло его. А вскоре разобрался в причине «неадекватного» поведения пернатых. Где-то поблизости находилось гнездо: в когтях одна из птиц держала, очевидно, принесенную птенцам добычу. Устав кружить, она бросила это «что-то» неподалеку от места, где он укрылся. С любопытством подобрался ближе. Каково же было удивление…

Отгрызенная по локоть лапа… нет, скорее, рука!

Мастер Шэ, многое повидавший на своем веку, испытал мистический ужас!